за рубежом, ставки банков по депозитам низки, поэтому основными направлениями остались внутренние фондовые рынки и недвижимость. Многие китайские семьи среднего класса приобретали вторые и даже третьи дома в качестве вложений в недвижимость, чтобы передать их детям, вступившим в брак, или просто надеясь на повышение стоимости с ростом цен на недвижимость.

Эти институты направляют потоки людей и капитала по своеобразным маршрутам, и становится легче понять некоторые наиболее масштабные и противоречивые феномены городского Китая: стремительно урбанизирующаяся страна без тех неорганизованных поселений, которые заполняют городские ландшафты во всех остальных развивающихся странах; пустые районы-сателлиты за пределами основных городов Китая и готовые распространяться еще дальше города; и, наконец, 300 миллионов частично занятых работников сельского хозяйства, в то время как в крупных городах вдоль восточного побережья заработная плата растет.

Городское будущее Китая

Несомненно, текущее состояние урбанизации Китая содержит множество нежелательных последствий и существенных перегибов — утверждение, с которым согласна даже КПК. Вопрос в том, будут ли эти перегибы устраняться упорядоченным путем, то есть через масштабные экономические и институциональные реформы, или беспорядочно и хаотически, в ходе экономического или политического кризиса. Острый кризис — например, внезапный обвал цен на недвижимость, провоцирующий масштабные экономические потрясения, — представляется маловероятным, но также маловероятно и полностью безболезненное решение. Устойчивость урбанизации, а также будущее экономического роста и социальной стабильности в Китае зависит от того, каким образом КПК осуществит свои планы по ускорению урбанизации и преобразованию этого процесса — и будет ли она это делать вообще.

Понимание уникальности китайских институтов и экономических схем, являющихся результатом их деятельности, особо подчеркивает, до какой степени не стоит смотреть на некоторые феномены городского Китая через призму Запада. Так, когда средний американец видит пустые жилые районы и быстро растущие цены на жилье, он склонен опасаться экономического пузыря, уязвимого к тому же резкому росту динамики задолженности, который начался с дефолтом ипотечного рынка в США в 2007 году. Но большинство китайских семей осуществляют инвестиции в недвижимость за счет сбережений, а не ипотеки. Китайские рынки недвижимости уязвимы к колебаниям цены, но тревоги о задолженности относятся к местным органам власти и застройщикам, которые берут займы с землей в качестве дополнительного обеспечения, а не к самим покупателям жилья.

Обеспокоенность задолженностью в государственном и корпоративном частном секторе весьма велика. В 2015 году правительственный долг Китая составлял немного больше половины ВВП, что немного, но общий долг превышает 250 % ВВП. Оценить общую государственную и частную задолженность сложно, так как для сокрытия этой информации разработаны многие долговые инструменты и кредитные организации, такие как «Финансовые механизмы местных органов власти» (ФММОВ), представляющие собой полугосударственные, получастные корпорации, предназначенные для обхода правил, препятствующих местным органам власти брать займы в банках. Они берут займы от имени местных органов власти с подразумевающейся (но не официальной) поддержкой правительства, используя землю как дополнительное обеспечение. Центральное правительство обнаружило масштаб деятельности ФММОВ только в 2010 году и с тех пор предпринимало некоторые попытки обуздать их, но на данный момент создается впечатление, что оно не хочет действительно это сделать, или, что еще важнее, найти налоговый механизм, который не позволяет местным органам власти полагаться на финансирование, основанное на земле и задолженности.

Учитывая видимую нетерпимость Пекина к финансовой нестабильности (он решительно вмешался в рынок ценных бумаг в 2015 году), трудно представить острый долговой кризис, так как центральное правительство, скорее всего, поддержит местные органы власти и застройщиков, чьи проблемы могут угрожать всей экономике. В любом случае, цены на недвижимость в основных городах остаются высокими, что говорит о том, что любой обвал цен может быть локализован на рынках более низкого уровня и вряд ли поглотит всю экономическую систему.

Если хаотическое раскручивание ситуации маловероятно, долгосрочное решение основывается на планах КПК по проведению реформ, большая часть которых сформулирована между 2012 и 2014 годами в документе, именуемом планом «Урбанизации нового типа». Он призывает к 2030 году увеличить число горожан на 250 миллионов. Большинство этих новых горожан будут узаконенными мигрантами, которые уже проживают в городских центрах, оставшаяся часть будет включать новых мигрантов, которых направят в города реформы в сфере землеустройства и системы регистрации домашних хозяйств. Как полагает Государственный комитет по делам развития и реформ, самый могущественный институт управления экономикой в Китае, «новая урбанизация» — это больше, чем просто план миграции населения, это еще и план преобразования как сельской, так и городской экономики с целью создания экологически и экономически устойчивого роста.

Создавая новых горожан вместо неофициальных городских жителей и проводя реформу социального обеспечения, план предполагает создать надежный городской средний класс, который будет заниматься тем видом потребления, в котором так остро нуждается китайская (и мировая) экономика. По оценкам КПК, доля потребления в ВВП вырастет до 66 % к 2030 году в результате реформ (при этом доля инвестиций снизится до 30,9 %). Критически важный момент: этих новых горожан будут ориентировать на небольшие города и удерживать от переезда в основные городские центры. Институт «хукоу» позволяет КПК контролировать количество и направление переселения мигрантов, в результате чего города с численностью населения меньше миллиона получат полную либерализацию «хукоу», средние города получат ее в меньшей степени, а города с населением больше пяти миллионов и вовсе не получат либерализации.

Земельные реформы, предлагаемые дополнительно к реформам «хукоу», позволят сельским жителям передавать часть своих прав на землю, что одновременно стимулирует миграцию и упорядочит использование земли в сельской местности. Эти реформы, опробованные в крупных городах Чэнду и Чунцин, в той или иной форме присутствуют в 29 из 31 провинциального населенного пункта. Они позволяют сельскому жителю продать права на развитие своего приусадебного участка застройщику или напрямую администрации города, получив взамен капитал и, как правило, городское «хукоу». (Следует пояснить: сельские жители не могут продать свою долю сельскохозяйственных угодий в коллективной собственности, только землю, на которой стоят их собственные дома.) Застройщик может затем заняться развитием аналогичного по размеру участка земли ближе к центру города и превратить бывшее приусадебное хозяйство в пахотную землю, тем самым не оказывая влияния на квоту земли под городское строительство от местной администрации. Частью задачи «новой урбанизации» является преобразование сельской местности и сельского хозяйства. Миграция позволит укрупнить фермы, сейчас занимающие в среднем по одному гектару, и оставить только «профессиональных работников сельского хозяйства», тем самым скорректировав несоответствия на рынках труда и, как можно надеяться, добившись большей эффективности сельского хозяйства.

При понимании этих планов урбанизации под государственным контролем «города-призраки» начинают восприниматься в другом свете. Многие из них, такие как попавший на множество фотографий Ордос в пустыне