прямые иностранные инвестиции в страну, частично через СЭЗ, но также и для внутреннего рынка. Изначально это происходило через совместные предприятия, затем через местные компании в полной иностранной собственности. Первоначальной целью было наладить обмен с иностранными государствами, до тех пор скудный, а затем принести в Китай иностранные технологии (включая навыки маркетинга и менеджмента).

Третьим фактором роста было задействование обширной китайской диаспоры за рубежом, члены которой обладали ценными знаниями об общении с иностранцами и могли выступать посредниками между изолированным материком и остальным миром. Китайские бизнесмены в других странах знали, какие товары и услуги будут хорошо продаваться, особенно в США и Европе, и были знакомы с механизмами реализации и другими техническими аспектами успешной внешней торговли. Значительная часть первоначальных инвестиций в СЭЗ поступила из Гонконга, Тайваня и других китайских сообществ за рубежом.

Четвертым фактором было то, что аналитики называют демографическим дивидендом: процент трудоспособного населения материкового Китая (от 15 до 64 лет) значительно вырос: от 66 % в 1990 году до 74 % в 2012 году. Если продуктивно использовать рабочую силу — что так и есть, — это содействует общему росту экономики и среднедушевого дохода. Конечно, политика Китая «Одна семья — один ребенок» также содействовала этому огромному «дивиденду», пока не вступило в силу серьезное старение населения.

Пятым фактором стало мощное движение рабочей силы из сельского хозяйства в более производительные виды деятельности. Это основополагающий аспект во всех бедных странах, которые изначально являются преимущественно аграрными, а производительность низка, за исключением, может быть, периодов сева и уборки урожая. Это движение с ферм на фабрики (или в конторы) принесло существенный рост среднедушевого производства. В 1980 году 70 % рабочей силы Китая было занято в сельском хозяйстве, к 2016 году этот показатель упал ниже 30 %. Одно крупное исследование полагает, что один этот сдвиг принес от 1,1 до 1,3 % роста ВВП в год.

Шестым фактором был крайне высокий (по международным стандартам) уровень сбережений и инвестиций — в некоторые годы он составлял до половины национального продукта. Часть инвестиций шла от государственных предприятий, еще часть — от местных властей. Но в основном они поступали от новых образований, не принадлежащих центральному правительству — например, основанных местными городами и селами. За ними следовали полностью частные инвестиции, в том числе и от иностранцев, в соответствии с новыми правилами, введенными Пекином. К 2012 году около 65 % всех инвестиций поступало из частных источников, обеспечивая помещения и оборудование для стремительно растущей рабочей силы вне сельского хозяйства. Но значительная их часть также дала новое и улучшенное жилье для растущей городской рабочей силы с увеличивающимися доходами. Многое также шло в инфраструктуру, частично на такие городские нужды, как водопровод, канализация, дороги, освещение, транспорт, частично на речные и морские порты, аэропорты и междугородние перевозки, такие как автомагистрали и железные дороги.

Седьмой фактор — образование. Еще в 1950-е годы недавно утвердившаяся у власти Коммунистическая партия приняла стратегическое решение дать всем юным китайцам бесплатное начальное образование, обеспечив крестьянству минимальный уровень грамотности. Это решение сослужило Китаю хорошую службу, так как больше молодежи, привыкшей регулярно ходить в школу и выполнять распоряжения учителей, перешло на упорядоченную фабричную работу. Бесплатное государственное образование было продлено до девяти лет с середины 1980-х годов, и количество учащихся в старших школах и университетах выросло настолько, что к 2016 году в тех или иных университетах училось около 30 % молодежи против всего 2 % в начале 1980-х годов.

Эти основные факторы определили высокие темпы роста Китая в течение тридцати лет после экономической реформы. Разумеется, новые технологии, в основном приобретенные за рубежом, также сыграли важную роль. Но новая технология во многом была связана с вышеупомянутыми факторами: иностранные инвестиции (и консультации), вклад китайской диаспоры, высокий уровень инвестиций и повышение качества образования, включая тренинги от иностранных фирм.

Что же будет дальше? Могут ли эти семь факторов и дальше играть важную роль? А если нет, есть ли приемлемая замена? Увы, напрашивается отрицательный ответ по всем из них, кроме, может быть, образования. Рассмотрим их по очереди.

В целом Китай завершил переход к ценовой рыночной экономике. Остаются некоторые исключения, особенно в банковском деле, нефтяной сфере и телекоммуникациях, так что стране еще есть куда двигаться. Но в качестве источника будущего роста дальнейшие изменения в правилах распределения ресурсов — дальнейшие экономические реформы, — скорее всего, будут намного более ограничены, чем в 1980-е и 1990-е годы.

Прямые иностранные инвестиции продолжают поступать в Китай, уступая по масштабам только США. С ними придут некоторые современные технологии, и их будущий вклад может быть таким же, как прежде. Но влияние внешней торговли, еще одного направления глобализации, определенно будет более ограниченным. Китайский экспорт в долларовом эквиваленте вырос на невероятные 17 % за три десятилетия с 1980-х по 2010-е годы, переместив Китай с пренебрежимо малой роли на позицию крупнейшего экспортера в мире. Таким образом, дальнейший рост экспорта уже не сможет дать стране масштабный толчок; прирост будет более-менее сопоставим с ростом мировой экономики — около 5–7 % в год в долларовом эквиваленте (с учетом некоторой инфляции). Китайцы за рубежом продолжают быть значимыми, но уже не как серьезный источник роста. Обитатели материка (в основном) научились напрямую общаться с иностранцами. Эта схема была разовым наверстыванием упущенного и уже стала историей.

Демографический дивиденд закончился в 2012 году, когда соотношение трудоспособного населения к общей численности достигло максимума. Сейчас оно, по-видимому, пойдет на убыль, сначала медленно, в следующем десятилетии быстрее, возвращаясь к параметрам середины шестидесятых, так как население Китая быстро стареет. Может подняться рождаемость, учитывая, что демографическая политика сдвинула лимит до двух детей, но самым важным фактором будет старение. Ожидается, что медианный возраст вырастет с 35 лет в 2010 году до 47 к 2040-му — уникальный показатель, который превышает только Южная Корея. Рождаемость, похоже, останется низкой, как и в других странах Восточной Азии, несмотря на изменение политики.

Доля рабочей силы в сельском хозяйстве Китая упала до 30 % — это все еще много по стандартам промышленно развитых стран. Так что некоторое содействие будущему росту может прийти отсюда. Но самые мобильные работники сельского хозяйства уже переехали, и средний возраст взрослого населения в селе стремительно вырос. Кроме того, политика землевладения и городской регистрации (известная как система «хукоу») удерживает семьи от полного отказа от сельскохозяйственных владений, поскольку в таком случае владения будут переданы кому-то другому. Таким образом, продолжающийся отток из сельского хозяйства, вероятно, будет менее масштабным, чем в прошлом, и будет в меньшей степени способствовать росту. Кроме того,