— Ладно, я попробую что–нибудь придумать, — бросил он. — Может, у твоего Бенджамина и правда окажется в прошлом какое–нибудь темное пятно. Попрошу ребят патрульных немного покрутиться в этих местах. Но не жди от меня много, Дэниел. У меня слишком много работы, чтобы тратить время на твои ничем не подкрепленные подозрения.

Дэниел молча кивнул. Ронни сухо попрощался со всеми и вышел. Мышка посмотрела на Дэниела. Он был немного огорчен, но, похоже, большего и не ждал от брата.

— Не обращайте внимания, — улыбнулся он Мышке. — Ронни весь в отца. Он всегда был таким суровым. Но под маской сердитого полицейского честная душа и доброе сердце.

— Понимаю, — кивнула Мышка. — Странно только, что его дочь такое милое и жизнерадостное существо. Она похожа на свою мать?

Дэниел вытащил из кармана трубку и улыбнулся уже не так грустно.

— Это, конечно, удивительно, но она похожа на своего дядю. Не такого, какой я сейчас, конечно, а на такого, каким я был в юности.

Если честно, мне трудно представить, что вы с Миной когда–то были похожи.

— Неудивительно. Я не носил воздушных платьиц, и у меня не было длинных золотистых кудрей, — усмехнулся Дэниел. — В любом случае Ронни лишь подтвердил то, что я хотел услышать: не будет доказательств, не будет и обыска.

— Если честно, я и не рассчитывал на большее. Попытался сделать хоть что–нибудь, что от меня зависит.

Мышка посмотрела на Дэниела и поняла: если бы его не держала болезнь, он сам бы отправился на поиски доказательств.

План Мышки был настолько простым, что чем–то даже смахивал на гениальный. Она жалела о том, что не может посвятить в него Дэниела, но другого выхода не было: он категорически запретил бы ей это делать, топал бы ногами, говорил бы о букве закона — в общем, никакой поддержки в его лице она скорее всего не получила бы.

Поэтому Мышка привлекла к осуществлению своего плана миссис Мартин, ее любопытство зашкаливало за грани разумного.

Чутье не подвело ее. Миссис Мартин не только согласилась участвовать в заговоре, но и клятвенно заверила соседку, что никто не узнает об их секрете, в чем сама Мышка, разумеется, сомневалась. Болтливость миссис Мартин могла сослужить хорошую службу, но могла и привлечь ненужное внимание к Дэниелу, поэтому Мышка ни словом не обмолвилась соседке об истории с биноклем и сказала лишь то, что сама подозревает Бенджамина Крауса в темных делишках.

Вечером того же дня, когда на пригород опустилось бархатное полотно, расшитое жемчужинами звезд, гениальный Мышкин план был введен в действие.

Миссис Мартин испекла большущий пирог с черникой, положила в плетеную корзину фрукты, бутылочку домашнего вина и, подхватив весь этот натюрморт, направилась в гости к ничего не подозревающему Бенджамину Краусу.

Удивленный сосед открыл ворота пожилой женщине — он даже не признал в ней свою соседку, которая жила буквально через дом от него, и к великому облегчению Мышки, притаившейся за оградой дома Бенджамина, впустил ее в ворота.

Чтобы Бенджамин не запер ворот, Анджела решила пойти на маленькую хитрость, которую они продумали вместе с Мышкой. Во–первых, она сказала Бенджамину, что не задержится у него надолго, что было, конечно, откровеннейшей ложью. Во–вторых, Анджеле пришлось выдумать еще одну примету: ни в коем случае нельзя закрывать ворота нового дома, когда в дом первый раз приходит гость. Таким образом хозяин закрывает путь остальным гостям. Трудно было не поверить пожилой женщине, которая пришла к новоселу с домашним пирогом, вином и фруктами. И Бенджамин Краус посчитал невозможным отказать дружелюбной старушке в такой невинной просьбе.

Когда парочка зашла в дом, Мышка тихонько проскользнула в ворота и, на цыпочках пробежав через сад, нырнула за угол дома. Включив маленький фонарик, она обогнула фасад и через несколько минут была уже на заднем дворе.

Мышка не сразу поняла, где именно находится подвал, куда так часто спускался мистер Краус — ведь все это время она наблюдала за задним двором в бинокль, — поэтому ей пришлось осмотреться. Вскоре луч фонарика нащупал то самое покрытие, которым Бенджамин Краус совсем недавно прикрыл вход в подвал. Большой валун стоял прямо под дверцей, которая образовывала косой угол между домом и кусочком примыкавшей к нему земли.

Не сомневаясь, что подвал заперт, Мышка дернула ручку двери. Дверь конечно же не поддалась, однако у Мышки оставалась надежда, что ключ лежит где–то рядом. Посветив фонариком на валун, Мышка подошла к камню и, поднатужившись, приподнята его.

Дэниел сказал бы, что я начиталась детективов, подумала она и заглянула под камень. Ключа под ним не оказалось, но Мышка старалась не напрасно: ей удалось понять, зачем мистер Краус вообще поставил сюда эту глыбу. За камнем мелькнул проблеск света, и этот свет явно исходил не от фонаря, луч которого упирался в землю, а не в основание дверцы, прикрытое камнем.

Сердце Мышки готово было выпрыгнуть из груди. Похоже, источник света находился как раз в подвале. Значит, над самим подвалом есть небольшое окошко, в которое можно заглянуть. Совершенно позабыв о времени и о том, что она находится на чужой территории, Мышка принялась энергично сдвигать камень. Передвинув его, она окончательно убедилась в том, что не ошиблась: над подвалом, рядом с дверью, действительно располагалось маленькое окошко.

Мышка встала коленями на разрыхленную камнем землю и уставилась в окошко. Картина, представшая ее глазам, скорее удивила, чем испугала ее. Вместо угрюмого подвала из какого–нибудь триллера перед ней предстало отлично оборудованное помещение, которое вполне могло бы сойти за одну из комнат в доме. Небольшой шкаф, несколько книжных полок, раскладной диван, телевизор, стоявший на тумбочке, — все это говорило о том, что о похищенном, если таковой, конечно, содержался в подвале, заботились гораздо больше, чем о многих свободных людях.

Что бы это могло означать? — недоуменно спросила себя Мышка. То, что мистер Краус похитил какую–то влиятельную персону? Или то, что похищенный близкий ему человек? А может быть, и вовсе не было никакого похищения и эта комната всего лишь его причуда?

Но очень скоро последнее Мышкино предположение было опровергнуто. Диван зашевелился, и Мышка почувствовала, как тонкие волоски на ее коже пришли в неописуемое волнение.

Как выяснилось секундой позже, зашевелился вовсе не диван, а покрывало, под которым лежал кто–то, кого Мышка не сразу заметила. Этот кто–то очень скоро скинул покрывало, и Мышка увидела небритого, но вовсе не худого и не изможденного мужчину лет пятидесяти пяти. Взгляд у него был мутным, но это как раз не очень удивило Мышку — он ведь только что проснулся.

Больше всего поражало то, что затворник чувствовал себя в своей «тюрьме» очень даже свободно. Он сладко потянулся, зевнул, поднялся с кровати и, заглянув в какой–то шкафчик (Мышка сделала предположение, что это холодильник), вытащил оттуда два больших сандвича, обернутых в полиэтиленовую пленку. Затем он включил телевизор, уселся на небольшом диванчике и принялся уплетать сандвичи с большим, как заметила Мышка, аппетитом.