первом вступлении его на общественное поприще. Вы убедитесь в этом из приложенного при сем письма. Его величество поручил мне переслать его вам; об нем узнала московская полиция, потому что оно ходило из рук в руки и получило всеобщую известность. Вследствие этого, его величество, в видах законного наказания, приказал мне исключить его из списков чиновников министерства иностранных дел за дурное поведение»; кроме этого «император находит необходимым удалить его в имение родителей в Псковскую губернию под надзор местного начальства».[63]

Сказалось происшествие и на судьбе доктора Гутчинсона: его, как иностранца, не могли подвергнуть заключению, но англичанину пришлось покинуть Россию.

В творчестве Пушкина одесского периода, видимо, как следствие жизненных злоключений, появляются мотивы тоски, осознания уходящей молодости. Замечательное, искреннее, проникновенное стихотворение «Телега жизни», в котором есть строки: «Ямщик лихой, седое время, / Везет, не слезет с облучка». Написано оно, когда поэту исполнилось всего лишь 24 года.

В Одессе Пушкиным было написано и стихотворение «К морю».

«Моей души предел желанный! / Как часто по брегам твоим / Бродил я тихий и туманный, / Заветным умыслом томим!..» – писал поэт. Но что же это за «заветный умысел»? Существует предположение, что при ухудшении отношений с начальством Пушкин задумывал побег за границу на одном из многочисленных торговых кораблей, что стояли в одесском порту.

Замысел этот Пушкин не осуществил. Вместо бегства в далекие края двадцатипятилетнего поэта ждала самая настоящая ссылка – на север, в глушь.

Поэт получил отставку, о которой просил, но не получил свободы: он должен был быть переведен на жительство в Псковскую губернию с тем, чтобы он находился там под надзором местного начальства. 30 июля Пушкину были выданы 389 рублей и 4 копейки прогонных денег, и он выехал к месту новой ссылки в Псковскую губернию, в имение своей матери Михайловское. Там ему было суждено провести два года.

Елизавета Ксаверьевна была крайне расстроена всем произошедшим и считала ссылку поэта величайшей несправедливостью. Это лишний раз доказывает, что Пушкин пострадал безвинно и любовником графини он не был.

На прощание Воронцова подарила Пушкину перстень в виде печатки с восьмиугольным сердоликом и надписью на древнееврейском языке, который стал его талисманом и с которым он не расставался до конца своих дней.

На самом деле этот перстень талисманом не был, а некогда служил обычной печатью. Надпись на перстне была сделана обратно, т. е. для оттиска. Там было написано: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа старца, да будет его память благословенна».

Глава шестая

Северная ссылка(1824–1826)

Усадьба в Михайловском

Арина Родионовна

Обложка первого издания и листы рукописи романа в стихах «Евгений Онегин»

Пушкину 25 лет. По современным меркам, он совсем еще молодой человек. Но за его плечами уже очень многое: учеба в престижном учебном заведении, бурная жизнь петербургского мажора, обвинения в вольнодумстве, ссылка, романы с замужними дамами, обвинение в атеизме…

Село Михайловское располагалось более чем в ста километрах от Пскова и в менее чем пяти километрах от Святогорского монастыря. Были у села и другие названия – Зуево, Пушкино… По межевым книгам 1786 года в селице Михайловском числилось 1974 десятины, по последней ревизии – 80 душ мужского пола; в 1835 году оно дало доходу 2000 рублей, а в 1836 году – 3000 рублей.[64] То есть за весь год столько же, сколько принес поэту один «Бахчисарайский фонтан».

Во времена Пушкина вела к селу одна дорога через сосновый бор. Рядом раскинулся луг, по которому извивалась река Сороть. Справа и слева находились два озера, за которыми высился большой лес.

Поначалу родные встретили опального поэта как нельзя лучше, но потом выяснилось, что радость их не совсем искренна, а родной отец согласился осуществлять надзор за сыном. Сергей Львович должен был распечатывать всю переписку и, фактически, быть шпионом. Между отцом и сыном произошла крупная ссора и бурное объяснение, причем Пушкин, как всегда, сильно жестикулировал. Отец, воспользовавшись отсутствием свидетелей, объявил, что Александр его «бил», потом поправился: «хотел бить, замахнулся, мог прибить». Это было заведомой ложью. Впоследствии сам Сергей Львович оправдывался, выкручивался, что мол, имел в виду «убил словом», что это был каламбур.

После этой ссоры все родные Пушкина уехали из Михайловского. Поэт остался в совершенном одиночестве. Досуг его скрашивали лишь верные слуги: Никита Козлов и няня Арина Родионовна. Старушку описывали как чрезвычайно почтенную милую женщину, лицом полную, седую, но с одним грешком – любила выпить. Пушкина, своего питомца, она обожала! Именно по такому случаю и написано: «Выпьем, добрая подружка бедной юности моей…»

Пушкин поселился в совсем небольшом деревянном доме, стоявшем одиноко почти в двух верстах от деревни Михайловское. От дома тянулись по обе стороны хозяйственные постройки. Перед домом, со стороны тенистого обширного парка, располагался небольшой сквер, в котором летом разбивали цветники.

Дом во времена Пушкина уже начал ветшать. Входивший сразу попадал в большую комнату, а налево было еще две комнаты, в которых располагались спальня и кабинет Пушкина. Рядом находилась еще одна обжитая комната – его няни. Там стояло множество пяльцев: сюда приходили работать вышивальщицы из деревни. И все… Остальные комнаты даже не отапливались.

Пушкин довольствовался старой обстановкой, оставшейся еще от Ганнибалов: в правой, в три окна, комнате, где был рабочий кабинет, стояла самая простая, деревянная, сломанная кровать, вместо одной ножки под нее подставлено было полено. На кровати обыкновенно валялись две подушки и халат, а стол был ломберный, ободранный; на нем поэт и писал, и не из чернильницы, а из помадной банки. Некрашеный стол, два стула и полки с книгами довершали убранство этой комнаты. Но книг у Пушкина своих в Михайловском почти не было: он пользовался большой библиотекой в соседнем поместье Тригорское. Везде по комнате поэта были разбросаны исписанные листы бумаги, валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев: Пушкин всегда, с самого лицея, писал оглодками, которые едва можно было держать в пальцах.

Псковское общество

Ближайшим городом был Псков. После жаркой шумной Одессы Псков показался Пушкину заурядным губернским городом. Он насчитывал едва ли десять тысяч жителей, которые не могли похвастаться особым богатством, и всего лишь сотню каменных домов. Достопримечательностью Пскова и в пушкинские времена, и ныне было множество древних храмов. Над городом возвышался собор из тесаного камня, который виден был