и Злата не двигались. Милена хотела сменить позу, но вовремя остановилась. Воронье перо, коснувшись пола, начало растекаться в большую черную кляксу. Жидкость (если это была она, конечно) медленно расползлась, а потом начала формироваться. Кусановы на это не смотрели, так как даже не поднимали глаз, а вот Милена видела все. Не в силах оторваться, она наблюдала, как из черной субстанции вырисовываются какие-то контуры. Фигура слишком быстро меняла форму, но Зубкова успела разглядеть птиц, оперение которых было таким детальным, что композиция походила на скульптуру. И только потом проступили женские черты. Так вот как появляется брюнетка в зеленом!

Когда трансформация из вороньего пера в женщину невысокого роста, босую и с длинными черными волосами завершилась, Антон рухнул на колени. Злата осталась стоять.

– Зачем ты звал меня? – Голос у брюнетки был тихий, такой темной ночью услышишь, находясь в одиночестве, захочется убить себя как можно быстрее.

– Умоляю, прости меня, – заговорил Антон, все еще не поднимаясь с колен. – Но я рассчитываю на твою помощь и милосердие.

– Ты? – удивилась брюнетка, да так, что у нее глаза загорелись зеленым светом. Это точно была она, та самая, что убила вокалиста группы «Клин». Сердце Милены сжалось от злости и возмущения, а ведь оно обычно даже не билось. – Что же ты такого сделал, что я должна быть милосердной?

– Не ко мне, повелительница, – ответил вампир. – А к этому Воину. Он пал жертвой твоих врагов, но если ты спасешь его, этот вампир пригодится.

Брюнетка в зеленом молчала несколько минут. Ее взгляд блуждал по чердаку, но наконец уперся в лежащего на полу Кирилла. Тому явно стало хуже, действие серебра было неотвратимым. Она молча подошла к нему, но на колени не опустилась, просто стояла и смотрела на едва живого вампира. Впрочем, спустя какое-то время брюнетка резко оказалась в лежачем положении, причем не около Кирилла, а НА НЕМ. Казалось, она ничего не весит и просто парит, едва касаясь его тела.

– Он… анчар… – прошептала, вернее, прошипела она, вставая. – Настоящий анчар.

– Да, повелительница, – кивнул Антон. – Спаси его, уверен, он тебя порадует.

– А если нет? – Голос брюнетки из восторженного снова стал зловещим. – Я слишком часто разочаровываюсь, в этой эпохе все не так, как раньше…

– Мы это исправим, ваше величество! – внезапно подала голос Злата, опускаясь на колени. – А за него я ручаюсь, он станет вашим самым лучшим Воином из всех! Когда он узнает, что вы его спасли, он даже не станет колебаться…

– Посмотрим… – прошипела брюнетка. Милена из своего укрытия пыталась разглядеть ее как можно лучше. Была ли гостья вампиршей? Возможно, но что-то в ней было не только от вампира. Словно бы не она походила на них, а все вампиры походили на нее. Сама Милена ощущала в присутствии брюнетки странную наполненность души (которой у вампиров, в общем-то, и не было), только вот никак не могла понять, чем именно ее душа наполнялась. – Обычно я ничего не делаю просто так… – продолжила наконец брюнетка. – Но такой анчар достоин исключения. Он оживет, но у него будет всего несколько дней до моего возвращения. Тогда он должен меня принять.

– На празднике Равноденствия он будет в вашем распоряжении, – ответил Антон, будто на деловых переговорах. – Я в этом не сомневаюсь.

– Хорошо, – кивнула брюнетка, разглядывая бесчувственного Кирилла. – Я хочу именно его.

Милена не поверила своим ушам. Конечно, она ни черта не понимала в сложных ритуалах этого странного семейства, но отличить развратную женщину от не развратной Зубкова (в силу собственного опыта) могла, и очень даже неплохо. Заявление брюнетки, кем бы она ни была, звучало очень неоднозначно. А еще Зубкова знала страсть брюнетки к красивым мальчикам, которых та убивала одним взглядом. Стоило ли сейчас лечить Кирилла, чтобы потом сотворить с ним что-то, не совместимое с жизнью после смерти? Мысли эти были настолько неприятны, что вампирша чуть не пнула родной угол.

– Благодарю, повелительница, – поклонился Антон. – Большего нам и не нужно.

– Да? – насмешливо спросила брюнетка, но потом ее голос резко сделался ледяным и твердым, как камень. – Тогда почему ОНА здесь? – с этими словами страшная женщина вытянула руку с ОЧЕНЬ длинным ногтем, который загибался крючком, к тому месту, где пряталась Милена. У Зубковой перехватило дыхание, и будь она жива, сейчас точно бы умерла от ужаса.

– Простите меня, ваше величество. Я надеялся, что и она сможет понять вашу силу… – сбивчиво зачастил Антон, который, казалось, совсем позабыл о Милене. – Я хотел, чтобы она тоже послужила общему делу.

– Это отродье? – холодно спросила брюнетка, сверля Милену взглядом.

Та, поняв, что рассекречена, вышла на открытое место.

– А знаешь ли ты, Воин, что таких, как она, я ненавижу больше, чем всех остальных вампиров? А ведь вампиров я ненавижу ОЧЕНЬ сильно.

– Не гневайся, повелительница, – взмолился Антон. – Ты ведь каждому даешь шанс…

– Я бы шансами так не раскидывалась, – щелкнула клыками Милена, изображая вселенское спокойствие. – А то мало ли куда его вам потом засунут, этот шанс…

– Чистокровная! – кажется, вопль брюнетки рисковал перейти в ультразвук.

– Она самая, – огрызнулась Милена, хотя и не поняла, при чем тут ее наследственность. – Этого молодого человека, так и быть, спасай. Но мы с тобой еще не достаточно плотно пообщались. Увидимся снова, это я тебе обещаю.

Та, правда, не повелась на провокацию. Блеснув зелеными глазами, она бесшумно подошла к лежащему на полу Кириллу, посмотрела на него и… исчезла. Зато вернулась на чердак ворона, обронившая перо. Птица подлетела к вампиру, опустилась рядом и начала его клевать. Зрелище было ужасное, Милена хотела отогнать наглую тварь, но Антон и Злата схватили ее за руки, так что вырваться она не смогла. Тем временем ворона достаточно сильно разворошила рану Кирилла, клювом забралась в плоть на его боку и вытащила серебряную пулю.

Зубкова замерла, не в силах поверить своим глазам. Смертоносный предмет упал на пол и откатился к ее ногам. Птица закаркала, прыгнула на подоконник и улетела. Брюнетки, конечно же, и след простыл. Но что-то подсказывало Милене, что ни солнечный свет, ни серебро этой женщине навредить не могут.

– Обалдеть… – только и смогла сказать вампирша.

Прошло минут двадцать напряженного ожидания, и тут Кирилл начал приходить в себя. Медленно открыв глаза, он с трудом сфокусировал взгляд. Первым делом он различил ноги. Можно было, конечно, обрадоваться, но ноги принадлежали Антону. Зрелище не самое эстетичное, да и тело у Кирилла нещадно болело. Особенно сбоку, оттуда словно кусок мяса вырвали. В общем-то, так оно и было, рана еще не затянулась, но этого Кириллу знать было не обязательно.

– Милый, ты очнулся! – запищала Злата и бросилась его обнимать. Сцена напоминала кадр из 458 087 247 987-й серии проекта «Склеп-2», кстати, Милена вообще не смотрела ни эпизода этого шоу для идиотов.

– Что случилось? – пробормотал вампир, пытаясь сесть, но тело не слушалось. – Помню только стрельбу, а потом мы нашли этот чердак, и я вроде бы закрыл глаза, чтобы дать им отдохнуть…

– Тебя кое-кто спас. – Милену опередил с ответом Антон, поправляя очки и смотря на Кирилла долгим, серьезным взглядом. – Нам есть что тебе рассказать, друг мой, но сначала отдохни немного. Разговор будет долгий.

Глава 2

Анчары и их поклонники

Кирилл, полностью пришедший в себя, сидел на одном из шатких, но целых ящиков, захламлявших чердак дома на Садовой-Кладбищенской. Вампир, сколько себя помнил – по крайней мере, до встречи с Миленой, – вел спокойный образ жизни после смерти, поэтому о чудесах регенерации слышал только от психованных упырей-экстремалов. Те на своем опыте могли рассказать о сращивании костей, кровопотере и химической завивке волос. Самого Кирилла лечить никогда не требовалось, разве что от скуки в офисе. И вот теперь он ломал голову, как смог уцелеть после ранения серебряной пулей. Рана его полностью затянулась, на боку осталась только пара крошечных царапин, словно кто-то прошелся по коже когтями или чем-то острым. Кирилл не помнил ничего.

– Я в полном порядке, – проинформировал он, обнимая одной рукой Злату, а другой держась за стену, чтобы не свалиться с ящика. – Антон? Ты обещал что-то рассказать.

– Да, Антон! – подала голос Милена. Она стояла