Башенные часы пробили ровно двенадцать, и я вдруг обрел голос и закричал. Наверное, как раз в этот момент меня услышал ночной сторож.

После этого сознание больного затуманилось совершенно. Доктор Ленуар приложил все усилия, чтобы успокоить больного, но все было бесполезно. Три дня он бредил и все кричал невидимым призракам: «Пощадите!» – а потом скончался.

Однако мистика Сен-Дени на этом одном случае не закончилась. Уничтожения королевских гробниц продолжались. В те дни Шатобриан вспоминал о воцарившемся в этом месте запустении: «Сен-Дени опустошено, здесь пролетают птицы, и на разбитых алтарях растет трава… Кто бы мог представить себе это зрелище, проходя мимо всех этих величественных и пышных усыпальниц за церковным притвором?».

20 января 1794 г. была вскрыта гробница Франциска I, потом опустошен гроб дочери Филиппа Длинного, графини Фландрской. На этот раз были вскрыты уже все гробы, все склепы опустошены, а кости монархов сброшены в общую яму и засыпаны известью. Никто не знал только, кому принадлежала самая последняя гробница. Высказали предположение, что это место захоронения кардинала де Ретца. Все склепы были окончательно закрыты: сначала Валуа, а потом Каролингов. На другой день рассчитывали опечатать склеп Бурбонов.

В эту ночь сторожу предстояло в последний раз находиться в церкви на своем посту, потому что сторожить больше здесь было нечего. Он даже имел возможность спать и, получив на это разрешение от начальства, немедленно им воспользовался.

Ровно в полночь сторож проснулся, оттого что услышал пение и звуки органа. Он протер глаза и посмотрел на клирос, так как пение раздавалось именно оттуда. Каково же было его изумление, когда выяснилось, что на клиросе все места заняты монахами Сен-Дени. У алтаря стоял архиепископ, а перед ним, посреди ярко горящих свечей, стоял катафалк. Этот катафалк был укрыт покровом из золотой парчи, такой, какой обычно укрывали только тела королей. По всей видимости, обедня уже закончилась, и вот-вот должна была начаться похоронная служба.

Архиепископ принял уложенные на подушечку из красного бархата скипетр, жезл правосудия и корону, после чего передал их герольдам. В свою очередь герольды передали символы королевской власти трем принцам.

Все присутствующие не шагали, а скользили по залу, совершенно пустому, способному отозваться эхом даже на тихие звуки. Но сейчас движения придворных были абсолютно бесшумны. Они приняли тело и перенесли его в единственный оставшийся открытым склеп Бурбонов. Прочие склепы, как и прежде, оставались запертыми.

Портрет Франциска I

Далее появился герольдмейстер, а вслед за ним и прочие герольды – всего шесть человек. Герольдмейстер подал знак первому герольду, и тот покинул королевский склеп. Он нес в руках шпоры. Вслед за ним появился второй герольд с латными рукавицами, третий держал щит, четвертый – гербовый шлем, пятый нес кольчугу.

Герольдмейстер позвал знаменосца, потом капитанов швейцарцев и гвардейских стрелков. За ними следовали двести придворных, далее – великий конюший с королевской саблей и первый камергер со знаменем Франции. Главный церемониймейстер остановился около склепа, и перед ним проходили все дворцовые церемониймейстеры, складывая в склеп белые жезлы. Все они склонялись перед тремя принцами, в руках которых находились скипетр правосудия, жезл и корона. После того, как последние символы королевской власти оказались в склепе, герольдмейстер трижды громко провозгласил: «Король умер, да здравствует король! Король умер, да здравствует король! Король умер, да здравствует король!». Этот возглас так же, три раза, провозгласил герольд, стоявший на церковном клиросе. Как символ того, что жизнь королевского дома прервалась, церемониймейстер сломал свой жезл, символизируя таким образом, что придворные теперь сами должны решать дальнейшую участь государства, а потом снова заиграл орган и затрубили трубы. Звуки музыки постепенно затихали, превращаясь в эхо, которое тихо, но по-прежнему отчетливо раздавалось в опустевших стенах церкви Сен-Дени. Стал тусклым золотой свет свечей, тела придворных бледнели и исчезали на глазах, и вот с последним еле слышным звуком органа видение растаяло совершенно.

На следующий день пришедшие в церковь Сен-Дени застали сторожа в слезах. Он рассказал обо всем, что видел этой ночью, а потом вдруг заявил, что ему был дан знак свыше и, каковы бы ни были декреты Конвента и как бы ни работала гильотина, не зная устали, все равно во Франции еще будет восстановлена монархия, а в Сен-Дени опять начнутся захоронения новых королей. Сторожа немедленно отправили в тюрьму за подобные крамольные речи, и он только чудом избежал гильотины. Однако его предсказание сбылось 20 сентября 1824 г. В этот день в точности по тому церемониалу, который увидел сторож в свою последнюю ночь в церкви Сен-Дени, хоронили короля Людовика XVIII.

Именно этот король сделал базилику, как и прежде, королевским некрополем. В 1816 г. по его указанию были помещены в усыпальницу тела последних французских правителей времен «старого порядка» – Людовика XVI и Марии-Антуанетты, которые, как и их предки, были брошены в общую могилу. Чуть позже в Сен-Дени перенесли гробницы, которые удалось спасти Александру Ленуару во время Парижской коммуны.

Сейчас под прикрытием сводчатой часовни размещена общая усыпальница Бурбонов, где нашел вечный покой обезглавленный король. А в поперечном северном нефе находятся останки не менее 800 французских правителей – от Меровингов до Валуа, и в этих надгробных памятниках запечатлена вся история Франции.

Сент-Шапель. Совершенство красоты и гармонии

Сент-Шапель не зря называют совершенством красоты. К несчастью, храм невозможно увидеть целиком, потому что северный фасад находится в тени крыла дворца Правосудия, который был заново отстроен в 1776 г. после страшного пожара.

Гюго писал: «В XV веке можно было различить свинцовую крышу Сент-Шапель, похожую на спину слона, отягощенного своей башенкой, но здесь этой башенкой был самый драгоценный, самый филигранный, самый прозрачный шпиль, сквозь кружевной конус которого просвечивало небо».

Конечно, такое немного странное сравнение – со слоном, животным, вовсе не отличающимся изяществом, не может дать представления о действительной легкости и даже элегантности, идеальном равновесии всех частей здания, их гармонии, иллюзии невесомости, прозрачности. Поэтому Сент-Шапель часто называют непревзойденным шедевром французской готики. О Сент-Шапель говорят как о драгоценном ларце, изготовленном настолько искусным мастером, что его художественное исполнение превзошло красотой даже изысканный по своей природе материал.

Церковь Сент-Шапель

Пожалуй, сравнение с ларцом будет наиболее точным, поскольку здесь хранились величайшие христианские реликвии: Терновый Венец Иисуса Христа, частицы Креста Господня, одежды, губки и копья. Все эти бесценные реликвии появились во Франции благодаря усилиям самого