руками, затарахтел на своем, но хёвдинг его даже слушать не стал.

— Учи! — бросил он, проходя мимо. — Оружие, доспехи собрать! Мертвых сложить в кучу, потом жрец похоронит их как надо. Быстро!

Мы в два счета разоблачили хирдманов Сивого и его самого, взвалили добычу на хребты и поволокли к берегу. Альрик же пошел вперед, дабы убедиться, что оставшиеся враги не напали на сторбашевцев.

— Ваш хёвдинг мертв, как и хирдманы, — сказал Беззащитный людям Сивого. — Так как занимались вы делом бесчестным, я и лендерман Сторбаша можем вас отдать на благодать однорунным юнцам. Или отпустить. Или дать каждому поединок и устроить достойные похороны. Сразу скажу: отпускать не хочу. Не надо, чтобы ваш наниматель узнал о наших силах и послал еще наемников.

Пока он говорил, мы забрали у них оружие и отнесли на корабль к прочим трофеям. Если вздумают напасть и отобрать, так сразу и не выйдет.

— Так чего ты хочешь? — спросил один из хирдманов. — За Сивого помирать не жажду.

— Кто вас нанял?

Они как будто растерялись. А вроде бы вопрос-то простой.

— Так ведь вот этот! — и тот же хирдман указал на суетливого. — Вот он и нанял.

Я и Простодушный, не сговариваясь, подошли к тому, на кого указали, аккуратно скрутили руки за спиной и отвели в сторонку. Не здесь же его допрашивать? А Альрик продолжал.

— Почему пришли так рано? Почему Сивый не ушел, когда не увидел корабль Жеребца?

Хирдманы вперебивку рассказали, что Сивый-то хотел уйти, да вот из-за того суетливого остался. Мол, отыскал он их после зимовки и сказал плыть к Сторбашу, хоть еще и рано было. И пропажа Йора его не испугала и не заставила передумать. Сивый толком не объяснял, в чем дело, но по оброненным словам даже самый тупой понял, что ждут они кого-то, а вот кого именно — непонятно.

— Почему нас вначале пропустили?

И снова вразнобой нам пояснили, что Сивый напасть хотел, да суетливый его отговорил, мол, пусть плывут, нам же легче будет. И чем больше уйдет людей из Сторбаша, тем лучше.

— И давно Сивый грязным делом промышляет?

Давно ли недавно ли, да вот эти самые парни уже раза три с ним плавали. В зиму Сивый распускал хирд, а по весне собирал заново. И работу старался подыскивать прибыльную да не тяжелую, а кто будет платить много за такое? Только кому есть что скрывать.

— И если б не наниматель энтот, так ни в жизни бы вы Сивого не побили. Он мужик головастый, и чуйка у него крепкая. Говорил, что надо вас сразу бить, пока не ушли.

— Что же у него чуйка сейчас не сработала? — зло сплюнул Альрик и отвернулся.

— Так что с ними делать будем? — негромко спросил я у хёвдинга.

— Это пусть отец твой решает. Я свое получил.

Полтора десятка хускарлов от шестой до седьмой руны. Если привезти их в Сторбаш, как отец с ними управится после нашего отъезда? Да и кормить их тяжеловато будет. В рабы не пострижешь, к земле не приставишь. Я б убил. Да и сами хирдманы понимали, что проще всего с них получить то, что есть у всякого рунного, — благодать.

— Удержать я вас не смогу, — тяжело сказал Эрлинг. — А убивать попусту не хочется, и так немало уже погибло добрых воинов.

Я нахмурился. Это чего же он задумал?

— Есть тут неподалеку островок. Закинем вас туда, а когда решится моя вражда с вашим нанимателем, так пошлю за вами корабль.

— Это когда же вражда-то закончится? А если год будет или три?

— И то правда, — вмешался я, оскалив зубы. — Лучше уж сразу здесь перерезать. Глядишь, и хельтом стану.

— Да не, мы же так. Хорошая мысль! — сразу загомонили они.

Альрик все же успокоился, спросил, есть ли у кого из них полезный дар и не хочет ли кто пойти в другой хирд. Правда, сразу оговорил, что он не Сивый, ищет не только серебра, но и славы, берется за сложные и опасные дела и требовать будет немало. Вызвалось семеро, но хёвдинг взял только двоих шестирунных. У одного вроде как очень крепкие кости, а у другого отменный слух, и он слышит плеск весел издалека.

— Значит, ты знал, что из бухты идет еще один корабль? — спросил хёвдинг.

— Знал, — кивнул толстомордый хускарл. Мочки его крупных ушей свисали чуть ли не до плеч.

— А Сивому сказал?

— Нет.

— Ушастый, но тупой, — вздохнул Альрик. — Сгодится.

Остальных мы, недолго думая, отвезли на небольшой островок между Сторбашем и Растрандом, подкинули немного припасов и воды. Сказать по чести, лучше было бы их убить, но отец наотрез отказался. Стареет Эрлинг, стареет. Наверное, вспоминал зарезанных им юнцов в старой войне.

Я возражать не стал, но про себя решил, коли будет нам какая опасность грозит, приеду и убью их всех. Может, и не сам, может, возьму кого-нибудь с собой. Мне-то с них проку нет, а кому другому благодать пригодится. Например, Фридюр лишняя руна точно не помешает.

* * *

Суетливого звали Мьёлль, но я нарек его Мокрой Спиной, так как он сильно потел. Потел и вонял. А еще заискивающе улыбался. За всю жизнь он получил всего лишь пять рун, хотя возрастом подбирался к пятому десятку, а значит, не был воином. И храбрым тоже не был.

Отец приказал отвести Мокрую спину в небольшой сарай на отшибе, не хотел оставлять его ни в городе, ни в своем доме. Когда с пойманного стащили кольчугу и шлем, увидели вымокшую на животе и спине стеганку. Я не поверил, что кто-то может так сильно пропотеть, подумал, что он ненароком окунулся в воду или его облили, но запах шел такой крепкий, что слезы на глаза наворачивались.

Эрлинг посомневался, а потом срезал стеганку ножом, не желая касаться ее руками. Мокрая Спина взвыл, хотя на нем даже царапины не осталось.

Потому цепи на него одевать не стали. Незачем.

— Ты кто такой? Как зовут твоего отца? Откуда ты родом? — требовательно спросил отец.

Мокрая Спина трясся, судорожно улыбался, потел и молчал.

На допрос пришли немногие: отец, Даг, Эмануэль с Тулле и мы с Альриком. Даг заместо Кнута. Эмануэля позвал Эрлинг, а жрец потащил за собой Тулле. Люди отца вместе с Рысью и Вепрем отправились за Полузубым. Хотя мы еще не знали, чего ждать, но опытные бритты пригодятся в любом случае.

— Отвечай!

И звонкая затрещина отбросила Мокрую спину назад.

— Погоди. Не спеши. Не так спрашивать надо, — неожиданно вмешался Эмануэль.

— Да чего ждать? Засунуть пятками в костер, защебечет как соловей, — угрюмо сказал отец.

— С ласкою надо, с