– Вы взяли на анализ остатки кожи у меня из-под ногтей. А у Энтони не было ничего такого, что могло бы помочь?

– Только складская пыль и грязь да его собственная кровь. – Он опустил папку с отчетом. – Вы устали? Хотите, я вас тоже убаюкаю?

– Ваш голос оказывает на меня не совсем такое же действие. – Она откинула с его лба упавшую прядь волос. – Но он меня успокаивает.

– Тогда о чем вам рассказать?

– Не важно. О чем угодно. Лишь бы я могла участвовать в разговоре.

Подумав, Ниалл расстегнул ремень, снял кобуру с пистолетом и отнес ее в спальню, где положил в шкаф. Она подумала, что он пренебрег ее просьбой, но тут он вернулся в гостиную. Он уселся в раскладное кресло и усадил ее себе на колени.

– Очень сожалею, что вам пришлось все это видеть. Мне самому почти каждый день приходится иметь дело с жертвами насилия. Но сегодня я впервые видел эмоциональные последствия подобной жестокости. Я думаю о дедушке, которого ранил тот подонок… – Он развернул ее к себе лицом. – К счастью, дед остался жив и скоро пойдет на поправку. И он не одинок.

Хотя Люси смущала и в то же время возбуждала близость его горячего сильного тела, ей пришло в голову, что и он нуждается в каком-то утешении и разговоре, и она всем сердцем потянулась к нему.

– Джеймс знает, что все вы очень его любите, переживаете за него. У вас просто замечательная семья, Ниалл.

– А у Дианы, кроме вас, нет никого из близких?

– Нет…

– Мне очень хочется найти ее, чтобы вы хотя бы знали, где она находится. Мне тяжело видеть вашу тревогу. У вас очень доброе сердце. – Он осторожно отвел ее волосы от шрама и заглянул в ее глаза. – Люси, знайте, что вы не одиноки. Я буду с вами и Томми до тех пор, пока буду вам нужен.

Она улыбнулась, благодарная судьбе за то, что в трудный час рядом с ней оказался этот искренний и сильный человек. Но если он поймет, как необходимы ей его голос, его ясный ум, его сила и поцелуи, не испугается ли он, не лишит ли ее всего этого?

Ниалл задумался, машинально поглаживая ее по непокорным кудрям, а Люси мечтала, чтобы он ласкал ее так каждый день. Ниаллу нужен человек, который объяснял бы ему суть человеческих отношений, видел бы в нем больше, чем просто умного и увлеченного своей работой человека, научил бы понимать его доброту и страсть. Ах, если бы у нее была такая же замечательная семья, как его! Если бы этот необыкновенный человек был ее мужем!

Он сосредоточенно сощурил свои синие глаза.

– О чем вы думаете, мисс Маккейн?

– О том, что мне ужасно хочется, чтобы вы меня поцеловали.

– Хороший ответ!

У Люси загорелось лицо.

– В самом деле, доктор Ватсон?

– Да, потому что я тоже об этом думал. Мне кажется, я смогу избавиться от ощущения, что упускаю нечто важное, и хоть на минутку забыть все нерешенные проблемы, если я просто… – Его рука замерла. – По-вашему, это естественное для человека желание?

Люси кивнула. Во всяком случае, для нее. Он привлек ее к себе и приник к ее губам.

Он властно заставил их раскрыться, и она ощутила вкус кофе, когда их языки соприкоснулись. Люси закинула руки ему за шею и потянулась к нему. Покалывание его небритых щек искрами пронзало ее. Нежное поддразнивание его языка пробуждало в ней жгучее желание.

Кресло качнулось назад, и он подтянул ее выше. Люси всем телом прижалась к его торсу, обвив ногами его бедра, и застонала от возбуждающего покалывания в сосках.

Ниалл начал осыпать легкими поцелуями ее подбородок, нежные мочки ушей, чувствительную кожу на шее, отвел в сторону высокий ворот кардигана и прильнул губами к ключице, тогда как его рука легко скользнула под рубашку. Он застонал от страсти, ощутив кожу Люси, оставив на ней отпечаток его пылающей ладони. Ей показалось несправедливым, что он только гладит ее по обнаженному телу, она решительно взялась за пуговицы его рубашки и вскоре уже ощутила под своей ладонью крутые завитки волос на его груди и плоские соски, которые сразу напряглись под ее пальцами, и Люси захотела большего.

Ниалл проник ей под рубашку, вторя ее ласкам. Ее упругая грудь возбудилась, когда он положил свою руку на ткань бюстгальтера, и Люси застонала от огня, загоревшегося в том месте, которого касалась его рука. Он сжал ее сосок, и у нее вырвался стон острого наслаждения. Она жаждала прикосновений его нежного языка к соскам, которые он так старательно исследовал горячими трепетными пальцами. Она жаждала принять в себя его возбужденный член, чтобы он так же властно обладал ее телом, как его язык и руки.

По сдерживаемой Ниаллом дрожи она понимала, что их желания совпадают. Коленом он слегка понудил ее раздвинуть ноги. Ее колено уперлось в подлокотник кресла. Он подтянул ее выше, но она ударилась о другой подлокотник и задела стоящую рядом на столике лампу.

– Ниалл… Ниалл…

Он понял, что здесь слишком тесно.

Подхватив ее на руки, он резко встал и властно приказал:

– Обхвати меня ногами за талию.

Люси с радостью повиновалась, и он понес ее в спальню. Как только он поднялся с кресла и до того момента, как он поставил ее на пол у кровати, ею владели ощущение стремительного бега времени и безумный страх, что иллюзия любви к ней Ниалла рассеется раньше, чем она проживет этот момент, о котором столько мечтала.

Казалось, ему тоже не терпится познать свою страсть, получить облегчение или понять глубокую связь, расцветающую между ними. Он продолжал ее целовать, пока они лихорадочно раздевались, швыряя одежду на пол. Вскоре она осталась лишь в бюстгальтере и трусиках. Он с таким восторгом и жадностью смотрел на открывшиеся его взору высокие упругие груди, что внутри у Люси все сжалось. Опустив голову и прижавшись лбом к ее лбу, Ниалл просунул пальцы под бретельки ее бра.

– Господи, помоги! Леопардовый рисунок?

– Что?

Он приспустил одну бретельку, обнажив холмик ее нежной груди, провел пальцем по изгибу бюстгальтера и дальше по другой бретельке, вызывая мурашки на ее коже.

– Признаться, каждую неделю в прачечной я совершаю отнюдь не научное изучение фасона и цвета твоего нижнего белья.

Она ощущала на обнаженной коже его частое хрипловатое дыхание как физическое прикосновение. Будь он другим человеком, она подумала бы, что он с ней играет. Но Ниалл есть Ниалл, и она заподозрила, что весь этот ритуал исследования ее тела и реакции был для него частью процесса возбуждения.

Желая ему помочь, Люси прошептала:

– Это уже похоже на извращение.

Его пальцы скользнули под шелковую пятнистую чашечку бра и костяшками задели напрягшийся сосок. Люси задохнулась от страстного желания, между ее бедер зажегся влажный огонь. Она покачнулась и упала на его разгоряченную грудь.

– Тебе нравится?