Мишель, он и правда сидел под откинувшись на неё, словно на спинку стула.

— Ты прав, Мишель, — тихо сказал Ян, немного кивая, — Она завещала жить.

Ян почувствовал некое согласие во взгляде и движениях Мишеля — будто тот и не верил уже, что уговоры могут подействовать.

— Знаешь, это было бы глупо: умирать в тот момент, когда завещают жить. Ты прав, ты трижды прав.

Ян улыбнулся и хлопнул своего друга по плечу:

— Всё в порядке. Я снова в строю.

А потом добавил:

— Скажи мне, что с телом Ранди? Её похоронят? Или как тут вообще обходятся с телами?

— Её кремировали и прах развеяли. По тацскому обычаю — в течении часа после смерти.

— По тацскому? — переспросил Ян.

— Ну да, она же с Тац… Ты не знал?

Ян неожиданно осознал, что за целый год отношений так и не выяснил, с какой она планеты. Для себя он посчитал это непростительной ошибкой. Пожалуй, это было символично — теперь Тац для него была не только планетой, несущей смерть, но и планетой, несущей любовь. Он помотал головой, немного выпятив нижнюю губу.

— Ну, в общем, кремировали… — подытожил Мишель, — Сестра занималась.

— Какая сестра? — Ян уже догадывался, что наверняка речь идёт о сестре Рандалл, которую он никогда не видел. Да, азурцы не имели обычая, изымая детей из семьи, разделять братьев и сестёр. Но почему он никогда не видел её? Или видел… Нет, не видел, слышал один раз от Рандалл, про неё и вроде бы один раз при нём они разговаривали по телефону. Похоже, мозг начинал помалу стирать ненужное…

— Её сестра… — тихо произнёс Мишель, — О ней ты тоже не знал?

Ян понял, что не знал слишком многого о жизни своей второй половины.

— Нет… — Так же тихо ответил он.

— Ну, не придётся уже познакомиться. Она улетела к себе домой.

Яну стало не по себе. Что мешало ему узнать подробности жизни своей пассии? Или Рандалл специально отводила все их разговоры к другим темам, чтоб он никогда не узнал слишком многого? Новая догадка совершенно повергла его в шок: а что если Ранди — шпион «эсбэ»?.. Но нет, такого не могло быть, ведь её поведение после того рокового признания говорило об обратном. Хотя…

— Ты есть хочешь? — немного помолчав, спросил Мишель, — Сколько мы уже без еды… Часов шесть точно… А ты так вообще… Пузо урчит.

Ян погладил живот:

— Если честно, то да.

Местная столовая находилась в стеклянном здании в пяти минутах ходьбы от жилища Мишеля. По сравнению с Землей, еда здесь была хуже, но в меру сносная, вероятно, сказывалась экология планеты.

— Здесь всегда так плохо кормят? — поинтересовался Ян.

— Да-а-а… — протянул Мишель, — Хорошая еда только за хорошие деньги.

— Не понял, — эта фраза показалась странной, — Какие деньги?

Мишель усмехнулся:

— Вот оно, азурское воспитание. А у нас как: лучшие продукты, лучшие повара, лучший сервис — тем, кто может больше заплатить.

— В Азуре же нет денег… — робко отметил Ян, уже сомневаясь в своей фразе.

— В Азуре — нет, здесь — есть, — Мишель улыбнулся, — Деньги есть, и в огромных количествах.

— Для чего?

— Хм… Для чего?.. Ну вот, например, на Земле ты поработал, пришёл домой, отдохнул и пошёл в театр. Ну… или на концерт…

— Или азурцев взрывать… — перебил Ян.

Они оба рассмеялись над удачной шуткой.

— Ну да… — продолжил Россини, — Еда — пожалуйста, вещи — пожалуйста, чем больше работаешь — тем больше получаешь благ, но никогда не можешь получить больше определённого количества. И всё бесплатно, понимаешь? То, что и называется коммунизмом… На Земле полностью повторен экономический уклад азурцев. А здесь ничего такого нет. Блага создавались уже после освоения планеты, самими выселенцами. Всё добывалось с трудом. Нужен был эквивалент, мерило с абсолютной ликвидностью. Но систему распределения благ Азур сюда не завёз. Сами, мол, барахтайтесь: нарушили общественный порядок, сами и разгребайте. Эквивалент переселенцы создали сами — это и есть деньги. Но! Никто и никогда здесь не ограничивает человека в законных методах получения денег, а значит и благ, и в их количестве — и в этом отличие от азурской системы. Хочешь — две пары штанов, а хочешь, — он развёл руками и откинулся на спинку, — миллион! Но здесь народ, сам понимаешь, корыстный, просто так никто ничего делать не будет. Деньги всегда порождают преступления — ведь каждому хочется иметь больше, и чем у соседа. Вот в Азуре как: работаешь — жильё есть, еда есть. Чуть больше работаешь — чуть больше есть. Но выше головы не прыгнешь, а значит и корысти нет. Здесь, казалось так же. Но нет. Работаешь — всё есть. А сколько работаешь? Ведь почти всё время уходит на рабский труд. А механизация труда? А здесь строго: поди, не выполни норму для «эсбэ». Сразу на ноль помножат…

— Что?..

— Ну что «что»? Гражданские живут там, на своих открытых планетах, и не знают ничего. Для каждого завода есть норма выпускаемой продукции. Выполнил — молодец. А если не выполнил — то смерть. Здесь, около сорока местных лет назад один завод, не наш, не смог сдать определённое количество продукции. И тогда «эсбэ» пригнал военных кораблей. Орбитальная бомбардировка — и всё. Информация же не поступает во внешний мир. Никто в Азуре так до сих пор и не узнал, что на самом деле произошло. А чё с нами цацкаться — нарушители и есть нарушители. Коммунизм… Не коммунизм это, Ян. Выхолощенное стадо ментальных рабов… Настоящий коммунизм — это то общество, которое построим мы… У меня до сих пор есть сомнение, что на Ксенто не порода взорвалась…

— Подожди… Ты ведь только что сказал, что информация не распространяется за пределы производственных планет…

— А… Вот то-то и оно… Ведь я же говорил тебе, что Тильмос ищет путь к абсолютной власти… Ведь с чего настоящее движение Лиловых началось, именно с катастрофы на Ксенто. Тут логическая цепочка очень простая: авария на Ксенто, немного слива информации, потом атаки Лиловых, чрезвычайное положение, чрезвычайные полномочия, и — вуаля! — прощай демократия, здравствуй диктатура!

— Джон знает о твоих догадках насчёт Ксенто?

— Да, я сегодня уже высказался ему на этот счёт. Думаю, что ответ мы узнаем, только оказавшись на Ксенто, либо вскрыв архивы «эсбэ».

— Как-то это всё не укладывается в голове… — с досадой произнёс Ян.

— Да нет, очевидно же…

— Я не об этом. Получается, что все наши действия заранее предугаданы? И мы — всего лишь инструмент в руках в руках главы «эсбэ»? Что же получается тогда, и Джон,