— Ян, ты же ещё помнишь Ранда́лл?

[1]Третилий (фант.) — сплав тяжёлых металлов.

Глава 6

2485 год. Чуть меньше года до восстония Лиловых. Планета Земля.

Рандалл…

Девушка, так похожая на землянку… Девушка, чьи пшеничные волосы не выходили у него из головы всё это время…

Яну было двадцать лет, когда он влюбился в неё — практически за год до операции на «Идальгере» — операции, которая должна была стать идеальной, но почти провалилась. Пожалуй, нет ничего светлее первой любви, наверное, только мысли о свободной Земле могли с нею сравниться.

Рандалл была коренная азурка…

Свято храня идеалы сопротивления, он верил, что убережет Рандалл от мести своих товарищей, что сможет ей внушить хотя бы часть идей, и они останутся вместе.

Они повстречались случайно — на летних спортивных соревнованиях. Спорт в Азуре существовал явно не в том виде, в котором он был известен на Земле раньше. Все командные виды спорта, имеющие прямой контакт игроков, были запрещены, как чрезмерно агрессивные. Любые единоборства так же подлежали преданию анафеме: ничего не должно было напоминать людям об их агрессивном прошлом. Из лёгкой атлетики ушли метание копья и диска, толкание ядра. Ушла в небытие так же и денежно-развлекательная составляющая — вслед за уходом в небытие капитализма она исчерпала себя. От былого остались лишь зрители, которым, как и прежде, созерцание спортсменов доставляло удовольствие.

Ян соревновался в беге на пятьсот метров, но показать результат, достойный хотя бы десятки лучших бегунов, он так и не смог. Делал он это скорее для отведения глаз и плохой результат показал намеренно.

Он сразу выделил её из толпы зрителей. Она была похожа на яркую звезду со своими светлыми волосами, забранными в две косы. Она улыбалась всем, и словно источала любовь в самом лучшем, чистом, божественном её проявлении. Ян долго смотрел на неё, пока Рандалл не почувствовала на себе его взгляд и не обернулась. Она улыбнулась и ему. Он приблизился и заговорил с ней.

— Вы знаете… — начал он, пытаясь не показать смущения — Я никогда не видел богиню… но я надеюсь, что от неё самой могу узнать, как её зовут.

Не искушенная таким изысканными словами, она нашлась, что ответить:

— Богини редко спускаются с небес, но своё имя я вам скажу: Рандалл.

Этой фразой она его и покорила.

Они встречались год, может чуть больше, к тому моменту, когда Ян принял участие в операции на «Идальгере». Он ухитрялся встречаться с нею и работать на подполье одновременно, Рандалл даже не знала об этом. Он не хотел её пугать и расстраивать. Он не рассказывал ей о своей работе, руководству сопротивления — о своих отношениях с азуркой.

Не было, пожалуй, во всём окружении Яна, более крепкой пары, чем Ян и Рандалл. Она даже не подозревала, что Ян может работать в сопротивлении — разрабатывать кровавые планы, рушить и убивать. Но он действительно мог это делать.

Он любил её, хотя ненавидел весь остальной Азур. Он сам не мог понять, как в нём уживаются эти два чувства. Ян знал почти наверняка, что Рандалл, было бы это в её силах, вряд ли бы отдала свой голос за экспансию. Ей бы это даже в голову не пришло.

Но она попала на Землю именно из-за экспансии. По одному из решений Совета, пятнадцать процентов выпускников земных интернатов выселялись в Азур, на закрытые планеты — без права дальнейшего переселения на любую из открытых планет, а их места занимали выпускники-добровольцы азурских интернатов с открытых планет. Среди таких азурцев оказалась и Рандалл.

Яну было сложно относится к этому решению азурских властей сугубо отрицательно — ведь только из-за него он повстречал свою любовь. С другой стороны — он мог навсегда оказаться в числе тех пятнадцати процентов, кто навсегда покинул бы свою Родину и никогда не увидел бы её вновь.

В один непрекрасный день сопротивление прогорело на очередном деле в космпорте «Идальгер». Через день СБА официально сообщило о гибели Мишеля Россини — в СМИ сообщалось, что его тело было опознано по фрагменту ДНК. Узнав о гибели Мишеля теперь уже точно — Ян отрешился от всех. Он заперся в своей комнате и не выходил из неё несколько дней. В ожидании вызова на явку или сообщения о тайнике с новым шифровальным блокнотом Ян провёл безвылазно многие сутки, но сообщений так и не поступало. В итоге он совершенно перестал проверять сообщения и впал в забытьё.

Эти дни казались долгими, он думал, что уже глубокий старик, что прошла целая вечность, но он провёл в добровольном заточении всего несколько дней.

Он не отвечал на телефонные звонки Рандалл, не просматривал электронную почту, пришедшую от неё, — её накопилось около полутора десятка писем, она не знала, что с ним происходит.

Под закат последнего дня она приехала к нему домой и постучала в дверь.

За дверью никто не отвечал.

— Ян, открой!..

Тишина отвечала ей вместо Яна. Она постучала еще:

— Ян! Открой! Это я, Рандалл!..

Дверь открылась сама. Ян применил для этого телекинез, но Рандалл, не знавшую о способностях Яна, это нисколько не смутило — сейчас её волновали совершенно другие вопросы. Может быть, она решила, что сработала какая-то автоматика… Ян сидел прямо напротив двери и смотрел не на неё, а сквозь неё, куда-то вдаль, наклонив голову набок. Рандалл зашла в комнату.

Дверь захлопнулась сама вслед за ней. Девушка обернулась, желая узнать, кто стоит за дверью, но там никого не было. Она в ужасе посмотрела на Яна, который был похож на труп, а не на человека. Небритый, помятый, с кругами под глазами, со слипшимися грязными волосами он являл собой ужасное зрелище.

Это была уже знакомая ей квартира-студия, в которой жил Ян. Справа — кухня, которую он отделал в сиреневых тонах и обставил сиреневой мебелью. Тут же, где был зал, всё было довольно просто и по-холостяцки: небольшой диван, жёсткий, из-за чего не очень жалуем Рандалл, небольшой чёрный стол с отделкой под дерево, который Ян использовал как журнальный, как письменный, и как обеденный. А рядом со входом — один единственный шкаф, в котором он хранил все свои нехитрые пожитки. Казалось бы — всё на своих местах, но что-то настораживало. Чудилось, что всё внутренне пространство квартиры вобрало в себя грусть и печаль, тоску и безнадёжность. Рандалл показалось, что она физически, не душой, а телом, ощущала эти эмоции, которые буквально охватили её,