– Не отвечай никому.

– Ладно, – неконфликтно согласилась я, поглядывая на вновь оживший сотовый.

– Костя! – закричал из коридора женский голос. – Иди сюда скорей!

– Стой тут, не уходи, – распорядился Лапушка и, сунув мне мой мобильник, понесся на зов.

Я дождалась, пока грузная фигура скроется из вида, и пулей вылетела на улицу.

Глава 18

Ночью меня разбудил странный звук. Я села на кровати и прислушалась. Если бы моя квартира находилась в многоэтажном доме, я могла бы подумать, что один из соседей, забыв посмотреть на часы, включил некий строительный инструмент, помесь циркулярной пилы и машины, забивающей сваи. Но в здании живем только я и немногочисленная семья Несси. А шум доносится из коридора. Надо посмотреть, что там происходит…

Я нажала на выключатель, ночник вспыхнул мягким светом, хотела надеть тапочки, пошарила босой ногой по полу, ничего не обнаружила, наклонилась и – взвизгнула. На паркете, неподалеку от тумбочки, сидели три мыши и с любопытством смотрели на меня круглыми черными глазками. Услышав мой визг, троица шмыгнула за кресло.

Ноги сами понесли меня в спальню к Егору. Но я не успела разбудить Бочкина, потому что, пробегая мимо входной двери, услышала деликатный стук и тихий голос Несси:

– Тяпонька, спишь? Если нет, впусти, пожалуйста.

Войдя в холл, Агнесса поинтересовалась:

– У тебя суарэ? Бога ради, не компранэ[12]12 Суарэ – вечеринка. Не компранэ – не пойми – вроде французский язык.

[Закрыть] меня так, что я хочу напомнить о времени. Задаю вопрос из любопытства. Что ты отмечаешь?

– Я мирно спала, пока меня не разбудил грохот, – ответила я. – Сначала подумала, что у вас ремонт начался.

– О майн готт! Никогда не затею переделку жилплощади, – пообещала Несси. – А почему ты такая красная?

– В спальне мыши! – пискнула я. – Целых три штуки! Сидели, смеялись!

Бабушка Базиля поправила накинутую на плечи шаль.

– Дас ист инпосибел![13]13 Дас ист инпосибел – это невозможно – смесь немецкого и английского.

[Закрыть] Последние грызуны покинули особняк во время строительства ветки метро. Это произошло, дай бог памяти, э… в середине тридцатых прошлого века… Или шестидесятых? Тебе показалось, здесь мышек нет.

– Они ушли, но пару минут назад противно хихикали. Без звука, просто рты открывали, – возразила я.

– Тебе привиделось, – стояла на своем Агнесса. – И откуда грохот? А-а-а, ты забыла выключить циклевальную машину.

Я задрожала от холода.

– Откуда она у меня? Можете везде посмотреть, ничего не найдете.

– Ну, если ты разрешаешь, я пробегусь по апартаментам, – торжественно произнесла пожилая дама. – Стоп! Сообразила! В гостевой комнате слишком громко работает телевизор.

– И демонстрирует передачу с лесопилки? – хихикнула я, распахивая дверь. – Егор! Что происходит?

– Хр-рр-дррр-гррр, – донеслось изнутри комнаты, – брр… а-а-а… фр-р…

Мы с Несси подскочили к кровати.

– Что с ним? – испугалась я. – Заболел? Он издает нечеловеческие звуки.

– Нет, деточка, твой жених шнаршен, – объявила Агнесса Эдуардовна.

– Простите, не поняла, – пробормотала я.

– Ну, шнаршен, – повторила Несси, – э… э… Как же этот глагол звучит по-русски? Вспомнила – храпит.

Оглушительный грохот снова ударил по ушам.

– Маловероятно, – ошарашенно заспорила я. – Человек не способен издавать такие рулады.

Несси склонила голову к плечу.

– Долгие годы жизни с мужем сделали из меня первоклассного борца с храпунами. Надо посвистеть, и концерт финиширует. Поверь, способ простой, но действует безотказно.

Мы с ней вдвоем стали заливаться соловьями. Минут через пять я поняла бесперспективность этого занятия.

– Может, вспомните что-нибудь еще?

– Знаю чудесный рецепт, – оживилась Несси. – У тебя найдется чеснок?

– Нет, терпеть его не могу, – ответила я. – У меня только репчатый лук на кухне.

– Прекрасно, он подойдет, – сказала соседка. – Порулили на кюще, сейчас приготовим антихраповые капли. Дай сообразить, что там в их составе? Ну не стой денкмален[14]14 Кюще – кухня. Денкмален – памятник. Исковерканный немецкий.

[Закрыть], шевелись!

Очутившись у разделочного столика, Агнесса Эдуардовна принялась командовать:

– Очисти одну головку, натри ее на терке, отожми сок.

Я старательно выполнила указание и, заливаясь слезами, прокашляла:

– Готово.

– Дорогая, у тебя тараканы! – воскликнула пенсионерка.

– Не может быть, – возразила я. – Ни одного до сих пор не видела.

Агнесса показала пальцем на плиту.

– Вон же они! Какие наглецы, не убегают, сидят смирно.

Я начала промывать слезящиеся глаза холодной водой, желая посмотреть на сидящих насекомых. Наверное, забавное зрелище. До сих пор я считала, что прусаки могут лишь бегать.

– Крупные такие, – описывала тем временем незваных гостей Несси, – и почему-то серые. Да, на животных тоже влияет научно-технический прогресс. Вот Марта десять лет назад отличалась яркой густой шерстью, а как только Николя провел в дом Интернет, собака начала седеть.

Я схватила кусок бумажного полотенца и принялась промокать лицо. Бесполезно внушать Агнессе Эдуардовне, что Марта потихоньку стареет, Всемирная паутина не виновата в изменении цвета шерсти псинки.

– Ишь ты, какие усатые! – восхитилась Несси. – Наверное, гималайские. Вчера по телику о таких…

– Это мыши! – взвизгнула я и швырнула в охамевших грызунов упаковку салфеток.

– Вполне симпатичные, – резюмировала бабушка Базиля. – И не приставучие – сразу ушли.

– Надеюсь, они больше не появятся, – содрогнулась я. – Луковый сок готов, что дальше? Давайте побыстрее приготовим капли, боюсь, стекла вылетят от храпа.

Несси призадумалась.

– Давненько капли в последний раз готовила. Но, помню, эффект был потрясающий. Проблема с бессонницей из-за ночного гвалта, исходящего от супруга, у меня решилась раз и навсегда. Одну пипеточку в нос Ивану Николаевичу напустила – и, вуаля, больше он по ночам не шнаршен. Лук, лук… А! Малая толика молотого перца. Думаю, столовой ложки хватит. Насыпай и размешивай. Молодец. Теперь тридцать капель валерьяны.