разглядеть его лицо. Он считал меня нелепой и хрупкой, а мне было все равно. Пока я была в его объятиях. Но было слишком темно, чтобы разглядеть что-то, кроме скульптурных очертаний его губ. Они разошлись, и я с готовностью прильнула к нему. Я ждала, когда он меня поцелует. У меня перехватило дыхание, я зависла на мгновение, но потом он отстранился и скрылся в тени.

― Не уходи! ― позвала я его. Все было как раньше. Дразнящий. Провоцирующий. И затем между нами захлопнулась дверь.

Но он оставался в тени. Я больше чувствовала его, чем видела. Я протянул руку — оливковая ветвь в темноте. Он сделал еще один шаг, и мое сердце подпрыгнуло в груди. Я не решалась заговорить. Не то чтобы я боялась его спугнуть. У меня сложилось впечатление, что он сдерживался ради меня. Джулиан сделал шаг ближе, подставляя половину своего тела лунному свету, но снова замер.

Однажды в детстве, играя в пустыне, в походе с мамой, я наткнулась на гремучую змею Мохаве. Сухая, каменистая земля скрывала ее, пока она не поднялась в стойку, и не затрясла своим гремучим хвостом. Я застыла, не в силах пошевелиться, пока она решала, стоит ли нападать. Джулиан напоминал мне змею. Он не боялся меня, он решал, что со мной делать.

Он сделал шаг ближе.

― Тея!

Я отвернулась от звука своего имени. Не сейчас. Джулиан протянул руку в перчатке. Почему он носил эти перчатки?

― Тея!

― Нет! ― Я застонала, чем вызвала еще один низкий смешок Джулиана. От этого грешного звука в моей душе разлилось тепло.

Зажегся свет, осветив ночь, и он, как по волшебству, растворился в воздухе. Я перевернулась на живот и зарылась головой в подушку.

― Ну все! ― Голос Оливии был приглушен подушкой. ― Не вини меня, если провалишь последний семестр.

Провалишь.

Ее выбор формулировки возымел желаемый эффект. Я резко поднялась, сбрасывая с себя одеяло, и пробормотала:

― Я не сплю.

― Я это вижу, ― сухо сказала она. ― Кроме того, твоя мама пытается связаться с тобой, соня. Она мне звонила. Я должна бежать. Позвони своей маме!

― Черт! ― Я нащупала свой телефон, практически вырвав его из кабеля зарядки, и обнаружила, что пропустила три звонка от нее. Я нажала на кнопку набора, когда мои мысли начали метаться. Она редко звонила мне посреди недели. Мы договорились, что будем общаться по видеосвязи каждый понедельник, поскольку у меня такой плотный график.

― Оливия тебя разбудила? ― спросила она, ответив на звонок.

― Ты в порядке? ― Я проигнорировала ее вопрос. ― Я тебе нужна?

С тех пор как пару лет назад моей матери поставили диагноз, я боялась неожиданных звонков от нее. Каждый раз я ждала, что она сообщит плохие новости. Мне стало немного легче дышать после того, как она прошла последний курс облучения. Но где-то в глубине души я все время ждала, что вот-вот случится что-то плохое.

― Успокойся, милая! Я не хотела тебя волновать. Я просто хотела узнать как у тебя дела, ― быстро сказала она.

Я опустилась на кровать и вздохнула с облегчением.

― Я в порядке.

― По голосу звучишь уставшей, ― сказала она, пользуясь удивительной способностью, которая была у всех матерей, видеть все, что ты пытаешься скрыть.

― Поздно легла, ― проворчала я, жалея, что у меня нет воды. Я зажала телефон между ухом и плечом, когда вставала с кровати, чтобы попить. ― У меня было выступление.

― О, и это все?

― И работа. — Я зевнула и, спотыкаясь, пошла на нашу маленькую кухню, где меня ждал кофейник с запиской.

Подумала, что тебе понадобится подзарядиться.

Целую, Оливия.

Она слишком хорошо меня знала. Я отказалась от воды и налила себе кофе. Обхватив кружку ладонями, я наслаждалась тем, как ее тепло согревает меня.

― Хорошо, больше ничего не случилось? ― спросила мама.

Я еще не отошла ото сна, но мне показалось, что она волнуется.

― Нет. ― Как только я это произнесла, в моем проснувшемся мозге всплыли подробности прошедшей ночи. Моя виолончель. Вампиры. Джулиан. Все ли со мной было в порядке? Ну да, в целом. Самое странное было то, что она вообще спрашивала. ― А с тобой?

― Ничего страшного. ― На другом конце линии возникла пауза. ― Просто ночной кошмар.

― Ну, я цела и невредима. ― У меня не хватило духу рассказать ей о виолончели. Это только расстроило бы ее, а у нас и так достаточно больничных счетов, чтобы беспокоиться. Я должна была верить, что Джулиан сдержит свое слово и починит ее. Беспокоить маму было бессмысленно. ― Правда? Что за кошмар?

― Я думаю, это из-за облучения, ― призналась она. ― Клянусь, из-за него мне снятся самые странные сны. Послушай, Тея, я знаю, что это глупо, но…

Ее прервал стук в дверь.

― Подожди секунду, ― сказала я ей.

Держа в одной руке кружку с кофе, я отперла дверь и увидела мужчину в форме, который держал в руках коробку.

― Кто там? ― спросила мама, почти паникуя.

Она действительно была на взводе.

― Просто доставка, ― сказала я ей, улыбаясь курьеру.

― Тея Мельбурн? ― спросил он, и я кивнула. ― Отлично, распишитесь здесь.

Я нацарапала свою подпись в его блокноте, и он протянул мне коробку. Это была не совсем обычная посылка.

Вместо картонной коробки, покрытой типографскими наклейками, это была большая золотая подарочная коробка, обернутая белой атласной лентой. Я осмотрела ее в поисках признаков того, от кого она, но ничего не увидела.

― Спасибо, ― сказала я и начала закрывать дверь.

― Подождите! ― остановил он меня. ― Есть еще кое-что. Я хотел убедиться, что вы дома, прежде чем вручить.

― Хорошо, ― медленно сказала я.

― Сейчас вернусь, ― ответил парень, спускаясь по лестнице.

― Странно, ― пробормотала я, забыв, что все еще разговариваю с мамой по телефону.

― Что? ― спросила она.

― Две посылки, ― сказал я, снова зевая.

― Ты их ждала?

Я любила свою маму, но не могла не закатить глаза на ее вопрос. Почему я должна думать, что это подозрительно, если я их не ждала?

― Нет.

― Тогда открой первую.

― Хорошо, подожди. Дай-ка я поставлю свой кофе.

― Я не представляю, как ты все успеваешь, ― сказала она. ―