Представь себе капитана судна, который перед рейсом скандалит с супругой! Или, чего доброго, она обливает его водой! Так у него же потом развивается хроническая боязнь водной стихии…

Видя мою растерянность, Михаил оживился и быстро переключился на проблему матерей-одиночек.

— Кому как не тебе знать, что девяносто процентов разводов случаются по инициативе женщин?..

Я бросила выразительный взгляд на часы и, увидев, что положенное ему время истекает, с сардонической улыбкой произнесла:

— Ну все — регламент, мой дорогой! А сейчас я хотела бы выслушать полнейший отчет о всех предпринятых тобой действиях. Мне хотелось бы знать, как ты отрабатываешь свой хлеб…

— Упрекаешь? — попытался скорчить оскорбленную гримасу Михаил.

— Да! — не клюнула я на его удочку. — Еще как!

Мишка кряхтя встал, подтянул видавшие виды спортивные штаны и пошел куда-то в угол. Хочу отметить, что из мебели в его комнатенке имелись диван, два стула, колченогий стол, отслуживший свое в какой-нибудь забегаловке, да деревянный «бабушкин» комод.

Так вот, проигнорировав всю эту рухлядь, он упорно, черепашьими шажками, прошаркал в затянутый паутиной левый от входа угол. Остановившись там, он нагнулся, поднял маленький кусочек половой доски, представив моему вниманию небольшой тайничок, и извлек наружу небольшую картонную коробку.

— Ты шла буквально по моим следам, — начал он, открывая коробку и принимаясь копаться в груде бумаг, которыми та была забита до самого верха. — Но в отличие от тебя, я пошел дальше…

— Куда, если не секрет? — все еще недоверчиво посматривала я в его сторону.

— Я так сумел очаровать эту бабуленцию, что она собственноручно открыла мне двери архива и оставила там в одиночестве на целых три часа…

— И что ты там отрыл?

— Много чего, но тебя это не касается, — заважничал Мишка. — Это дела других моих клиентов.

— Хватит выпендриваться! — ухмыльнулась я. — Так я тебе и поверила! Я себя так ругаю, что имела неосторожность связаться с такой необязательной личностью…

Мой друг обиженно засопел и на пару минут умолк. Но природная «скромность» все же взяла верх, и он вновь принялся нахваливать свое природное чутье и хватку сыщика.

— Да, я выпил! — с пафосом выдал он. — Но после праведных трудов среди засиженных мухами, клопами и еще бог знает кем бумаг я имел право на расслабон…

— Видимо, результат твоих поисков оказался сногсшибательным, раз ты так шикарно расслабился, не дотянув даже до дивана? — ехидно поинтересовалась я. — Можно полюбопытствовать — что там отыскалось, среди бумаг, засиженных насекомыми?

Мишка скромно потупил взор и, вытащив откуда-то, с самого дна коробки, измятый до нельзя конверт, тихо пробормотал:

— Я нашел письмо Саши М…

* * *

Шел первый час ночи.

Я сидела над измятым, испещренным мелким почерком листом бумаги и силилась разгадать загадку, которую задал нам автор сего послания.

Письмо было написано ровным, с незначительным наклоном вправо почерком. Все знаки препинания автор расставил по своим местам. Объем письма — четыре абзаца по двадцать предложений в каждом — редакция газеты порядком сократила, сведя до минимума и изложив лишь малую часть его. Но несмотря на это, ничего нового из этого послания мною почерпнуто не было. Все изложенное заключало в себе одну главную мысль — ищите правду в прошлой жизни героев…

— Бумага «Хьюлет Паккард», — отвлек Меня Мишка. — Такой в каждом магазине навалом. Авторучка с гелиевым стержнем, их сейчас тоже пруд пруди…

— А почерк?! Что ты можешь сказать о нем?!

— А ничего… — Мой друг пожал плечами. — Такое ощущение, что человек, писавший письмо, сдавал экзамен по чистописанию.

Ты посмотри на наклон, каждая буква старательно выписана рядом с другой. Здесь никакой зацепки. Но есть одно «но»…

— Какое?! — подняла я на Михаила начавшие ломить от усталости и напряжения глаза.

— Конверт…

— А что — конверт? Обычный. Как ты скажешь, таких пруд пруди. Было бы письмо заказным, другое дело, а так…

— Я тоже так думал, а потом решил сходить в отделение связи, проштамповавшее сие сочинение.

— И что?

— Да ничего. Разве кто-нибудь вспомнит?..

Было это давно, и, как ты правильно заметила, письмо не заказное…

— Так какое «но» ты припас напоследок? — скрипнула я зубами, поняв, что Мишка намеренно тянет резину.

— Может быть, это совпадение, а может, и нет, но это отделение связи располагается во дворе дома, где живет, вернее, жила твоя подруга Антонина.

— А при чем тут Антонина? Она родилась и выросла в этом городе и никогда не выезжала в места, о которых пишет автор…

— Виктор… — перебил меня Мишка и, скрестив руки перед грудью, повторил:

— Ты забыла о Викторе…

Я действительно совершенно забыла о нем.

Дав обещание позвонить ему, как только услышу что-нибудь новое об Антонине, я не потрудилась его выполнить.

— Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к этому? — оборвала я ход его размышлений в этом направлении.

— Не знаю… Но не кажется ли тебе странным: письмо неизвестный автор опускает во дворе его дома, вновь прибывший, мало кому известный Хлобыстов С. И, выкупает у него долю в ресторанном бизнесе, приносившем стабильный доход… Тут есть над чем задуматься. То ли он чего-то боялся, то ли почувствовал, что запахло жареным, раз спешно все продает… Да! Все верно! Если письмо написал он, то ему есть отчего застучать зубами! И думаю, что в этом псевдониме «Саша М.» скорее всего и кроется разгадка!

— Кстати, а где сейчас Виктор?

— Уехал.

— Куда?!

— Отбыл в неизвестном направлении скорее всего сбежал, почуяв неладное, — пожал плечами мой друг и выразительно посмотрел на часы. — Ты, Анюта, домой вообще-то сегодня собираешься или нет?

— Собираюсь, — печально вздохнула я. — Топчемся на одном месте, а результата никакого…

Мишка принялся меня утешать, упомянув о деятельности работников правоохранительных органов, добросовестно выполнивших свою миссию, но так ничего и не сумевших раскопать. Попутно он вешал мне сумочку на плечо, вкладывал в руки злополучный конверт и, как всегда, незаметно теснил к двери.

— Что это такое?! — попыталась я возмутиться, едва не споткнувшись на шатких ступеньках крыльца. — Где твоя вежливость?

— Анюта, дорогая моя, — облобызал мне Мишка правую руку. — Я устал. Мало того, что я неплохо потрудился и имею право на отдых, однако общение с тобой, согласись, не всегда бывает легким.

Этот стервец намекал на мою недавнюю получасовую лекцию о вреде алкоголизма и образа жизни, который он вел. Все время, пока я излагала основную мысль, Мишка сидел, смиренно опустив голову, и время от времени кивал в знак согласия. Сейчас же, окончательно придя в себя, он не преминул ощетиниться.