и не предвещающей ничего доброго.

— Стараюсь, — улыбаюсь я в ответ. — А вы кто такие, можно узнать, ребята?

— Ребята, — хохочет передний и переглядывается с водителем, а мой сосед справа ещё разок врубает мне локтем по печени.

Я, как могу, блокирую его удар, но, всё равно, неприятно. Какого хера, пардон за мой французский. Я поворачиваю к нему голову и максимально спокойно предупреждаю:

— Ещё раз так сделаешь, я тебя ударю.

— Чё сказал? — ржёт передний пассажир. — Хан, смотри, чтобы пацан тебя там не урыл, в натуре. Ты кто такой, чудила?

— Я, Бро. А ты кто такой, чудила?

Тот начинает ржать ещё громче.

— Ой, насмешил, — выдаёт он сквозь смех. — Чё за Бро? Я не слыхал. Пацаны, вы не слыхали? Кто за тебя сказать-то может, Бро?

— Цвет может, — начинаю я издалека.

— Это на Урале что ли? Где твой Цвет? Ещё кто?

— Может Ферик Ферганский сказать, — постепенно выкладываю я козыри.

— Этот тоже хер знает где, я чё его из Ферганы повезу? Так любой может сказануть. Вон, типа Ферика спроси, он скажет. Поближе если нет никого, значит дурилка ты картонная, а не Бро.

— Поближе Абрам имеется, — хмыкаю я. — Остановись у автомата, позвоним, перетрём.

— Абрам? — переспрашивает передний пассажир и повернувшись ко мне высоко поднимает брови. — Это который Мамука Кутаисский?

— Да, он.

— И чё, прям ты знаешь его? — растягивает он губы в улыбке. — Лично, да?

— Могу и тебя познакомить.

— Слышь, Хан, а этот Бро не тот пионэр, что с Абрамом на нашей поляне потоптаться решил?

— Угу, — мычит Хан.

— Так это мы неплохой улов взяли да? Ашотик нам, наверно, спасибо скажет, да? Так вот, значит, какой ты Бро. Ну-ка, Хан, въ*би ему ещё разик.

Хан, вероятно, чувствует себя очень уязвлённым моим предупреждением и, чтобы утвердить своё доминирование, с удовольствием откликается на призыв переднего пассажира. Он снова замахивается, на этот раз так, чтобы удар оказался максимально сильным.

Но я не собираюсь испытывать на себе его мощь и срабатываю на опережение. Я выбрасываю кулак вправо и назад, как манэки-нэко, японский фарфоровый котик, который машет лапкой и приносит удачу. Но я не котик, поэтому бью максимально хлёстко, резко и совершенно неожиданно, да ещё и мощно. Мощно, насколько возможно, конечно. Плечу очень больно, но нужно ведь возвращаться к прежним кондициям.

Удар приходится в нос. Раздаётся хруст и всхлип. Мне не нравится доставлять людям страдания, но иногда они просто не оставляют выбора. Некоторые по-другому не понимают.

Голова Хана запрокидывается, из носа появляется кровь и начинает пузыриться. Он хрипит, но сочувствия не вызывает.

— Э-э-э! — голосит передний. — Ты чухан, в натуре! Ты покойник, Бро! Ты покойник нах!!!

Он судорожно лезет под куртку и выхватывает… финку, здоровенную, как мачете. Ну, и что ты с ней сделаешь, дурак?

Машина сворачивает с проспекта Маркса на площадь Дзержинского. Железный Феликс возвышается над нами, как символ неотвратимости наказания. Прекрасно. Символично. И как раз вовремя.

— Держи руль! — кричу я и бью кулаком в затылок водителю.

Тот мгновенно вырубается и теряя связь с действительностью, прижимает газ. Чёрные глаза пассажира с финкой становятся неимоверно огромными и растерянными. На лоб лезут. Он хлопает ресницами, не понимая, что можно предпринять.

— Руль!!! — ору я и тот, наконец, соображает, что теперь всё зависит только от него.

Он хватается левой рукой за руль и пытается выровнять машину, стремительно уходящую вперёд.

— Держитесь! — бросаю я Скударнову.

Чтобы не снести «москвичонок», несущийся впереди, наш новый водитель дёргает руль влево. Получается слишком резко, он не соизмеряет силу, он явно правша. Машина виляет, сходя с прямой траектории и несётся в занос.

Я наклоняюсь вперёд и дёргаю ручник. Тушить пожар нужно спиртом. Вот это дрифтинг! Теперь хоть в космонавты. Если выживем, конечно.

Кружась, Волга бьётся о бордюр, вылетает на газон и, вырывая куски дёрна, неотвратимо приближается к постаменту. Выскакивает на ступени лестницы и прыгает по ним. Всё это сопровождается оглушительным воем клаксонов и рычанием двигателя. И матом переднего пассажира. Кажется, он порезался.

Практически уткнувшись в памятник, мы останавливаемся.

— Быстро на выход! — командую я Скударнову.

Площадь оглашается воем сирен.

— Егор! — хватается за голову генерал. — Ну ты устроил. Так бы я и сам смог. Мне ж по-тихому надо было! Теперь п**дец всему!

— Я ещё только начал, — подбадриваю его я. — Всё хорошо будет. Они нас почти на место привезли.

С переднего сиденья выползает помятый и кровоточащий передний пассажир, принявший на себя управление машиной. Подбегают гаишники. Они свистят, подбадривая самих себя. Да куда мы денемся с подводной лодки?

— Я агент КГБ! — кричу я. — Дело государственной важности! Срочно звоните полковнику Злобину.

Про Злобина я стараюсь говорить не слишком громко. Подстава, конечно, товарищ Де Ниро, но не к ментам же нам с этим всем идти. Тем более генерал огласки не желает.

Гаишники, посовещавшись, решают не связываться, тем более, что появляются зеваки, слышавшие мои крики про КГБ. Воронок без опознавательных знаков подъезжает буквально через две минуты. Два воронка.

Моя смерть ездит в чёрной машине

С голубым огоньком

Нас со Скударновым запихивают в один, а потерпевших в другой бобик и увозят.

— Егор, это что за хрень вообще? — Злобин выглядит удивлённо, но держит на лице свою фирменную денировскую улыбочку. — Как по-твоему я это представление должен начальству преподнести?

Я стою перед ним в его кабинете, а он только головой качает.

— Группа проплаченная западными спецслужбами готовила теракт. Обезврежена бдительными сотрудниками КГБ, — предлагаю я первое, что приходит в голову.

— Ну-ну, умник, ещё орден получи. Давай, рассказывай, кто это такие.

— Да, особо и рассказывать нечего. Скударнова вы помните, боевой генерал. Что у него случилось, я не знаю, не успели поговорить. Он спрашивал конфиденциального совета, как поступить с криминальными элементами, а приехал вот с этими бандосами. Я вышел с ним встретиться, а меня засунули в тачку.

— Кажется, они зря это сделали, да?

— Ну, типа. По пути выяснилось, что это люди Ашотика и у них зуб на меня и на Абрама, за то что, как они выразились, мы топчем их поляну. Я так понимаю, они держат московские катраны. Ну, а генерал, наверное, проигрался, я не знаю, вот они его на крючок и взяли. Надо у него спросить. Я вообще-то хотел с вами посоветоваться по другому делу, а тут вот в гуще событий оказался.

— По какому ты делу хотел посоветоваться?

— Ну, там разговор долгий, честно говоря. Про казино, моего партнёра Цвета, и его названного отца Тумана.

— С Куренковым говорил?

— Нет пока. Хотел с вами сначала.

— Почему? — щурится Злобин.

— У меня идея есть. Очень хорошая, как мне кажется.

— Говори.

Он кивает на стул и я присаживаюсь к приставному столику.

— Давайте Куренкова поставим заместителем Скударнова на таможню.

Повисает пауза. Долгая пауза. Де Ниро молча смотрит на меня, щурится и гоняет в голове эту мысль. Не поймёшь его, то ли улыбается, то ли скалится. А мысль вообще-то отличная. Скударнов, естественно, никаким схематозом заниматься не будет. Не та фигура. Да, у него не только интереса нет, но и навыка. А вот умный и сообразительный, обладающий хорошими организационными качествами человек вроде Куренкова может больших дел наделать.

— Хотел тебе сказать, — наконец, выходит из раздумий Злобин, — чтобы ты не лез, куда не просят и что ты уже не ребёнок, чтобы вести себя по-детски и давать советы старшим товарищам, воображая себя с ними на равных… Но идея твоя мне вдруг понравилась, учитывая наши предыдущие разговоры. Мда… Тем более, тут и карты нам в руки, как говорится…

Я молчу, не рискуя снова быть выставленным зарвавшимся мальчишкой.

— Ладно. Куренкову сказал уже про мысли свои?

— Нет, — машу я головой.

— Хорошо. Не говори пока. И вот что. Ашотик большой действительно напрягся по поводу ваших с Абрамом планов. Он недоволен, что будет новое казино, тем более в таком месте козырном.

Наших с Абрамом? А ваших? У меня это чуть с языка не срывается, но я вовремя себя останавливаю.

— И раз уж тут такой повод появился, — продолжает он, — надо с ним встретиться и расставить точки. В общем, если бы не такой яркий парад-алле у памятника Дзержинскому, можно было тебя даже похвалить.

— Раньше вы на похвалы более щедрым были, — качаю я головой.

— Раньше я тебя плохо знал, — улыбается полковник Злобин, удивительно похожий на мафиози в исполнении Роберта Де Ниро.

Приводят Скударнова.

— Ну, рассказывайте, Даниил Григорьевич, — говорит Злобин, —