Одинокий улгон почуял приманку, поспешил к ней, но влага внутри твердой оболочки была недосягаема, и тогда он начал подниматься к поверхности, обвиваясь вокруг трубки.

Сумеречный улгон – огромный, достигающий пятнадцати метров в длину хищник – редко нападает на человека, но при внезапной встрече способен убить: его длинное мускулистое тело обвивает жертву кольцами, а затем сжимает ее, ломая ребра.

Анвар хладнокровно ждал. Только точный беспощадный удар, нанесенный твердой рукой, способен достичь цели – клинок должен войти через глаз, пронзить мозг, иначе охотник сам станет жертвой.

Голова крупного, старого улгона показалась над песком. Его длинный тонкий язык осязал верхнюю часть трубки. Кажущаяся близость воды сконцентрировала все внимание опаснейшего хищника, и Анвар не упустил этот момент. Он нанес резкий, точный удар, песок вскипел, улгон мгновенно забился в конвульсиях, а ганианец тут же отпрянул назад.

Сумеречный хищник свивался в кольца, совершал рефлекторные атакующие броски, но его агония длилась недолго, и вскоре Анвар смог по достоинству оценить добычу: ему попался достаточно крупный экземпляр. Эластичной, влагосберегающей кожи с избытком хватит на изготовление одежды для логрианина, а мясо, при правильном приготовлении, сгодится в пищу.

* * *

Пока он свежевал улгона, под оранжевой тканью зашевелился логрианин.

Две треугольные головы осторожно выглянули наружу.

Нестерпимый зной оглушил ксеноморфа. Куда ни глянь – вокруг лишь раскаленный песок.

Ганианец почувствовал взгляд, резко обернулся.

– Не высовывайся! – предостерег он. – У меня больше нет воды, чтобы приводить тебя в чувство.

Логрианин внял предупреждению. Оранжевая ткань вновь шевельнулась, но на этот раз из-под нее показалась не голова, а длинная тонкая нить, собранная из крохотных, сопряженных гранями кристаллов.

Логр-компонент несколько раз изогнулся, формируя свободно парящую в воздухе пространственную фигуру.

– Ты спас меня, – на этот раз голос звучал без шипящего акцента. – Почему?

– Так велят древние законы, – не оборачиваясь, ответил Анвар. Симпатии к логрианину он не испытывал, но и вспышку ксенофобии сумел подавить. На просторах Великой Пустыни любая встреча – это знак судьбы. Долгий путь среди песков странным образом воздействовал на психику. В недалеком прошлом Анвар сторонился фатализма, для наемника вера в предопределенность событий считалась слабостью, но здесь все воспринималось иначе.

– Меня зовут Шор-Шех, – логрианин благоразумно оставался под защитой плотной ткани. – Я благодарен.

Ганианец принялся снимать с улгона шкуру.

– Анвар, – сухо представился он. – Откуда ты знаешь наш язык и обычаи?

– Я выучил только одну фразу. – Перевод осуществляли логры, было непонятно, как кристаллы воспроизводят звук, но ганианец различал даже интонации. Шор-Шех был сильно напуган. Так сильно, что его голос заметно дрожал.

– Я тебя не брошу. Лежи смирно. Ты потерял много крови.

Оранжевая ткань беспокойно взбугрилась.

– Мне не тяжело говорить. Это мысленные усилия. Ты плохо одет. Живешь в пустыне?

– Да, – Анвар решил, что не стоит разубеждать логрианина. Пусть думает, что я дикий кочевник. – А ты почему оказался тут? – спросил ганианец.

– Я исследую разные планеты! – с готовностью ответил Шор-Шех. – Старейшина клана Джаал согласился помочь мне…

– Ты ему заплатил?

– Да, – логрианин охотно поддержал тему. – Я хотел увидеть пустыню… близко! Но машина разбилась! Я чуть не погиб!

Анвар усмехнулся. Шор-Шех явно что-то скрывал, говорил полуправду. Логриане слишком осторожные существа. Никто из них не станет смертельно рисковать лишь ради того, чтобы лично взглянуть на раскаленные песчаные просторы чуждой планеты.

– Странно, что старейшина до сих пор не выслал поисковые отряды. Ты, наверное, мало ему заплатил, иначе небеса уже потемнели бы от машин клана!

Анвар ждал, что же ответит логрианин, но Шор-Шех удрученно промолчал. Видно, не сложились у него отношения с Фазулом.

У горизонта появился шлейф пыли, и это мгновенно насторожило Анвара.

– Спрячь логры, живо! – потребовал он.

– Почему? – Край ткани приподнялся, одна голова логрианина выглянула наружу.

– Делай, что говорю! – Анвар бесцеремонно схватил цепочку кристаллов, затолкал ее под ткань, быстро закидал оранжевое полотнище песком, сверху расстелил снятую шкуру улгона, на нее сложил мясо. – Не вздумай даже пошевелиться! – предупредил он Шор-Шеха.

Опасность неумолимо приближалась.

«Как минимум три вездехода, в сопровождении всадников на земурах! – определил Анвар. – Отродья курунга!..» – мысленно выругался он. Только воины Джалгета использовали для передвижения по пустыне нелетающих птиц, завезенных на Ганио из скопления Ширан!

* * *

Вездеходы появились с трех сторон, остановились, разметав гребни барханов, всадники на земурах окружили одинокого путника.

Анвар без страха и любопытства рассматривал чужаков.

Среди кочевников выделялись двое: юноша в богатой одежде и его наставник.

– Назови себя!

Анвар не ошибся, отряд возглавлял юнец, его ломкий голос еще не огрубел, но в нем уже слышались властные, самоуверенные нотки.

Больше тысячи лет прошло с тех пор, как кочевники с планеты Сауд появились на Ганио, но они так и не переняли обычаев мира, ставшего их второй родиной.

Анвар ничего не ответил на властный окрик.

– Я задал вопрос! – юноша плохо владел эмоциями, но его наставник оказался мудрее.

– Приветствую тебя, путник, – вежливо произнес он, осаживая земура. Нелетающая птица нервничала, приподнимала рудиментальные крылья, издавала протяжное шипение, вытягивая шею в направлении кровоточащего мяса улгона, от которого исходил острый запах.

– Хеш орум, – сдержанно ответил Анвар. Он не исключал схватки, но не жаждал ее.

– Говори со мной! – голос юноши дрожал от плохо сдерживаемого гнева. – Я Урум, сын эмира Джалгета, наследник пустыни!

Ганианец поймал его взгляд и ответил:

– Разве так говорит о себе мужчина? – Расслабленная поза Анвара могла обмануть кого угодно, но только не наставника юного выскочки. Тот мгновенно оценил ганианского воина, признав в нем сильного и опасного противника.

– Отвечай, кто ты, или умрешь! – не унимался юнец.

– Я воин. Хочешь удостовериться? – глаза Анвара уже не усмехались, в них появилось жесткое, упрямое выражение.

– Ты находишься на моей земле!

– Пустыня не принадлежит никому. Разве только маргалам, – пожал плечами Анвар.