Во время фотосъемки кто-то произнес:

– Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка!

– Сегодня уже прилетали, – ответил шутник Дима Ивлицкий. Все весело засмеялись. И правда, с птицами в тот день нам уже один раз не повезло.

Помню первый вопрос, который задал нам Дамир Юсупов, когда мы наконец-то воссоединились.

– Что, жестко я посадил? – как будто извиняясь, спросил он у всех сразу.

Надежда ответила, как обычно, первая:

– Да нет, Георгий, бывает, и на полосу жестче садится.

Мы снова посмеялись, и это разрядило напряженную обстановку. Юмор – лучшее лекарство от всех проблем и стрессов.

Как сказали Дамир и Георгий, их допросили в салоне самолета. Они передали то, что осталось от Арбузика, кому-то из ответственных сотрудников и только после этого в первый раз спустились на землю. Не знаю, есть ли где-то в регламентирующих документах требование, чтобы командир воздушного судна последним покидал попавший в аварийную ситуацию самолет. Но наши пилоты поступили как истинные капитаны корабля и мужественные люди – до последнего оставались на посту и ушли, только когда в их помощи уже не было необходимости.

После этого всей командой нас отправили в город Жуковский в больницу на освидетельствование. Впервые в жизни мне пришлось ехать на автомобиле с проблесковыми маячками. В тот день вообще много чего случилось со мной впервые. Все вокруг уже знали о происшествии из новостей. Посмотреть на нас собрались почти все врачи Центральной городской больницы. После медосмотра мы снова сделали совместное фото – с врачами.

Следователей интересовало не только наше самочувствие, но и то, как мы провели часы, предшествовавшие полету. У нас взяли анализы на наличие следов алкоголя и запрещенных веществ. В командировке сотрудники авиакомпании воздерживаются от употребления спиртного, поэтому никто не беспокоился по поводу этой проверки.

В больнице я впервые узнала, что из всей нашей компании телесные повреждения получил только Георгий Мурзин. После полета ему пришлось надолго уйти в больничный отпуск. Но, к счастью, тот случай не помешал ему вернуться к работе, и сейчас он продолжает успешно выполнять рейсы в качестве пилота. Больше никто из нашей команды на состояние здоровья не жаловался.

Мы провели не меньше пары часов в помещении районной больницы. За это время нас осмотрели хирург, психиатр, терапевт и врачи других специальностей. Лично я в ходе жесткой посадки не получила ни царапины. Больше всего повезло тем, чья станция располагалась спиной к ходу движения. Во время торможения мы упирались в спинку сиденья. Только Яна, которая сидела лицом по направлению вперед, должно быть, испытала больше неприятных ощущений от ремней безопасности, впившихся в тело. Но все обошлось без травм.

Наибольшую силу удара почувствовали те, кто сидел ближе к носу Airbus, особенно пилоты. У меня на этот счет своя версия – мнение человека, лишь поверхностно знакомого с техникой управления самолетом. Во время посадки самолет поднял нос, чтобы не зарыться в землю, и хвост относительно плавно коснулся земли. Но передняя часть фюзеляжа приземлилась на землю более жестко. Хотя именно этот маневр командира воздушного судна позволил обезопасить баки с горючим, которые находились в крыльях и хвостовой части.

Насколько мне известно, в тот день никто из пассажиров не получил сколько-нибудь серьезных травм, которые бы угрожали жизни. Это удивительно, учитывая, какое происшествие им пришлось пережить. Даже спуск по трапу прошел без эксцессов, хотя это не самое безопасное занятие, особенно для детей и пожилых.

Только после 14 часов, когда все проверки были завершены, нам удалось вернуться в отель, в котором мы и не думали так скоро снова побывать. На тот момент на ногах мы провели уже около 12 часов. Сотрудники Следственного комитета довезли и высадили нас у самого входа в гостиницу, работники которой, по-видимому, не ожидали увидеть наш экипаж. Так что эта встреча оказалась обоюдно неожиданной для всех. Но ребята на стойке регистрации быстро сориентировались и заселили нашу команду в номера.

Я хорошо запомнила глаза администраторов отеля. Они смотрели на нас с каким-то испугом, как на людей, вернувшихся с того света. Это было немного забавно. Работники были немногословны. До сего дня я не могу понять, почему наше появление вызвало такую реакцию.

Первое, чего нам всем хотелось сделать после заселения в номер – принять душ. Пробежка по кукурузному полю после дождя босиком не прошла даром, одежда испачкалась. Лично у меня было ощущение, что я целый день провела в угольной шахте. Здесь я хотела бы поблагодарить сотрудников Следственного комитета, которые вняли нашим мольбам и еще на поле вернули наш багаж, найдя его среди более 262 чемоданов. Но мои вещи поехали другим путем и сильно задержались. Их с поля забрал московский представитель компании, поэтому мне не во что было переодеться.

В этот раз нас расселили так же, как в командировке. Снова мы оказались в одном номере с Надеждой. Не успели мы прийти в себя, как от заместителя директора авиакомпании поступила команда готовиться к пресс-конференции. Не могу сказать, чтобы я сильно обрадовалась предстоящему позированию перед камерами. Я не боюсь внимания средств массовой информации, это у меня профессиональное. Но мне не хотелось попасть в кадр ниже пояса, потому что после забега по кукурузному полю форменные колготки и платье сильно пострадали. Как могла, я постирала одежду прямо в душе, после чего высушила ее феном. Протерла влажными салфетками. Поправила прическу. Хоть как-то приведя себя в порядок, я была готова предстать перед камерами, перед всей страной.

Надежду тоже не воодушевляла идея впервые в жизни очутиться на телевидении без подготовки. К тому времени мы не могли пользоваться телефонами, потому что нам звонили, писали СМС, «разрывали» социальные сети с просьбами дать интервью или рассказать подробности происшествия. В итоге пришлось выключить звук и не обращать внимания на оповещения.

Мы почти ничего не ели с того момента, как в три часа ночи выехали из гостиницы, если не считать того, что сотрудники Следственного комитета отдали нам свои сухие пайки на кукурузном поле, за что им отдельное спасибо. Перед рейсом Надежда купила орешки, которые планировала съесть по пути в Симферополь. При эвакуации о них, конечно, никто не вспомнил. Уже на шоссе, когда мы изрядно проголодались, Надя вспомнила о своих орешках и долго сокрушалась, что не подумала забрать их из самолета. Никто за ними так и не вернулся. Наверное, они так до сих пор и лежат в шкафчике бортовой кухни.

По пути в столовую мы встретили своих коллег из другого отряда, приехавших нам на смену в командировку. Их реакция меня удивила. Они были какие-то сдержанные, немногословные. Мне показалось, что ребята не понимали, как себя