я бы не хотела, чтобы Анно узнал о нашем разговоре. Ему вряд ли это понравится.

– Может, он просто не хочет ни с кем разговаривать, поэтому и не подходит к телефону, – мягко предположила я и попросила Юкари не слишком переживать по поводу Касё.

– Знаете, я ведь… я перестала спать по ночам с тех пор, как у нас с Анно завязались эти отношения… Спасибо, что выслушали меня.

Я пообещала Юкари сразу дать ей знать, если что-то выясню, и отключилась. Отправив Касё короткое сообщение, что Юкари за него переживает, я вернулась за барную стойку к Цудзи. Тот как раз наливал себе в чашку горячее саке. Увидев меня, он смущенно сказал:

– Извините, на самом деле я не любитель спиртного, но сегодня что-то захотелось выпить.

– И мне налейте тоже, пожалуйста. Кстати, получается, мы с вами впервые пьем вместе.

– И правда. Впрочем, алкоголь – странное средство для укрепления дружбы, не находите? Вас долго не было, надеюсь, ничего серьезного?

Я кивнула и, чтобы поддержать разговор, произнесла:

– Дело в том, что Касё встречается с одной девушкой, но, кажется, у них в отношениях что-то не клеится. Она звонила, чтобы со мной посоветоваться.

– Что, правда?! Выходит, господин Анно и в самом деле нравится женщинам.

– Да. При этом у девушки, похоже, есть жених. Касё внезапно перестал отвечать на звонки, она распереживалась и позвонила мне.

Цудзи задумчиво покачал головой:

– Ну тут уже ничего не поделать. Раз она выходит замуж, скорее всего, господин Анно просто хочет исчезнуть из ее жизни.

– Не думаю. Мне кажется, он с самого начала не планировал строить с ней серьезные отношения. Мы ведь говорим о Касё.

Помещение согревала дровяная печь, но посетители, то и дело открывая входную дверь, чтобы зайти или выйти, запускали внутрь потоки холодного воздуха. Интересно, снег на улице все еще идет?.. Цудзи, с трудом подбирая слова, сказал:

– Кстати говоря… Знаете, меня не покидает ощущение, что… может быть, у вас с господином Анно… ну, что-то было? Извините, пожалуйста, скорее всего, я неправ. Но иногда мне кажется, вас с ним очень многое связывает.

Я не смогла сдержать усмешку. Цудзи посмотрел на меня в замешательстве.

– Господин Анно производит впечатление человека, который легко может очаровать женщину, при этом не питая к ней сильных чувств и не планируя ничего серьезного. Наверное, поэтому его отношения с вами кажутся со стороны настолько близкими. Возвращаясь к той девушке, по мне, так она эгоистка. Сама ранила господина Анно, а теперь…

– Нет, я думаю, он сам очаровал ее. Наверняка.

В моей уже слегка затуманенной от алкоголя голове пронеслись воспоминания десятилетней давности, наша первая встреча с Касё.

– Тогда в автобусе вы спрашивали меня о том, как на Канну смотрели ученики на занятиях Хидзириямы, – тихо сказала я, резко сменив тему разговора. – О том, насколько это могло ее травмировать, верно?

Цудзи удивленно ответил:

– А, да, спрашивал. Я бы очень хотел узнать ваше мнение.

– Если Канна постоянно ощущала, что на нее смотрят как на сексуальный объект, это могло нанести ей психологическую травму. Но доказать такое трудно. Если речь идет просто о работе с психологом, человеку достаточно рассказать о пережитом опыте и своих чувствах. Специалист валидирует[28] чувства клиента, проявляет эмпатию, помогает проработать проблему, и благодаря этому человек учится в дальнейшем оберегать себя от травмирующих или стрессовых ситуаций. Но если факт психологической травмы нужно доказать в суде… тут все гораздо сложнее.

– Тем более ей могло просто показаться, что студенты на занятиях воспринимали ее как сексуальный объект, верно?

– Сомневаюсь. Вряд ли маленькая девочка может осознавать, что именно означают такие взгляды. Ей просто противно и гадко ловить их на себе, она постоянно чувствует тревогу и собственную беззащитность. Это ощущение уже никогда не забыть. Только когда эта девочка вырастает и в ее жизни появляется секс, она впервые понимает, что испытывала тогда, в детстве. Что это были за взгляды.

Закончив говорить, я почувствовала слабое покалывание в онемевших кончиках пальцев.

– Звучит очень правдоподобно. Я и сам постоянно встречаю таких женщин.

– Когда я была маленькой, мой отец тоже часто ездил по работе в разные азиатские страны. Прямо как отец Канны. Я могла не видеть его месяц-два подряд.

– Надо же.

– Он покупал там несовершеннолетних девочек. Иначе говоря, занимался детской проституцией[29].

Цудзи ошарашенно захлопал глазами.

– Поэтому я знаю, о чем говорю. До сих пор не могу забыть, как в детстве всегда убегала в свою комнату, как только отец возвращался домой. Я сама не понимала, почему это делаю, но все равно пряталась под одеялом и не высовывалась до самого утра. А когда принимала ванну – начиная с пятого-шестого класса раздевалась в полной темноте. Однажды отец зашел в ванную как раз в этот момент: я была не совсем голая, в нижнем белье. Увидев меня в темноте, он не извинился и даже не растерялся, а только произнес: «В следующий раз включай свет» – и вышел.

– Неужели эта ситуация была вам настолько… неприятна? – нерешительно спросил Цудзи.

– Да. Даже сейчас, когда вспоминаю об этом… – ответила я, пытаясь подобрать слова.

Я чувствовала его в темноте. Каждой клеточкой кожи. Яркий свет в коридоре. Темный силуэт отца. Его взгляд. Слова «в следующий раз включай свет» после нескольких мучительных секунд молчания.

– Кстати, а когда вы узнали, что ваш отец занимался детской проституцией? – осторожно уточнил Цудзи.

– Утром в День совершеннолетия[30]. А спустя год в университете познакомилась с Касё. Ваши догадки отчасти верны. Между нами действительно кое-что произошло, теперь это наш с ним секрет. Но случилось все, наоборот, потому что мы не любили друг друга. Я и сейчас жалею, что однажды мы решили попробовать стать не просто друзьями.

Интересно, снег все еще идет? В кафе не было окон, так что мне оставалось только гадать.

Почему мать так сильно ругала меня в детстве? Я поняла это, только когда стала взрослой. Чем больше я старалась угодить ей, оправдать ее ожидания, тем больше возрастали ее требования. Однажды я попросила мать купить мне мини-юбку в цветочек, но она только назвала ее вульгарной и отругала меня. Она даже начала издеваться: сказала, такую одежду покупают только женщины легкого поведения. Еще она выбросила все мои книжки про любовь, которые я зачитывала до дыр, потому что сочла их непристойными, и заставила опустевшую книжную полку полным собранием шедевров мировой литературы.

Мать постоянно повторяла мне, что от женственности нет никакого толка; что нужно развиваться интеллектуально и заниматься спортом. Я с трудом справлялась с курсами английского, поэтому, когда она захотела отправить меня еще и на карате, я прямо сказала, что не хочу. Однако на следующий день на обеденном столе уже лежала заявка на вступление в спортивную секцию.

Где-то в