и груди. Его подтянутые руки и голые плечи выглядели притягательно. Он чувственным взглядом смотрел на меня сверху вниз.

Но почему-то тело никак не реагировало. Это было даже хуже, чем когда я спала с мужчинами, которые мне совсем не нравились. Я попыталась помочь себе пальцами, но от их прикосновений стало так больно, что я сразу отдернула руку. У Касё тоже ничего не получалось. Я поняла это по одному его тяжелому взгляду, даже не прикасаясь к нему. Лицо Касё, на которое падал тусклый свет лампы, выражало смущение.

– Кажется, мы оба немного перебрали.

Я согласилась и укрылась одеялом. Уже думала засыпать, когда Касё, одеваясь, в шутку бросил:

– Сколько бы у тебя ни было женщин, хоть две, хоть двадцать, от такого никто не застрахован.

В этот момент мое сердце словно пронзили ножом.

– Двадцать? Я, конечно, догадывалась, что у тебя их было много, но чтобы настолько… – произнесла я, пытаясь сдержать эмоции.

– Ага, где-то так. Но такого со мной раньше никогда не случалось!

Эти слова стали последней каплей. Я приподнялась на кровати, прикрыв грудь одеялом.

– Похоже, у тебя зависимость от секса. Это все из-за того, что тебе не хватило материнской любви.

Увидев, как Касё приближается ко мне, я съежилась. Не успела спрятаться под одеяло, как он схватил меня за плечи, сел сверху и сдавил горло правой рукой. В темноте его глаза жутко сверкали. Он смотрел сверху вниз прямо мне в глаза, не обращая никакого внимания на мою обнаженную грудь. Я почувствовала вспыхнувший гнев: опять кто-то хочет сделать мне больно! Я слегка разомкнула губы и с вызовом посмотрела на Касё. «Смелее, дави со всей силы», – читалось в моем взгляде.

Он отпустил мою шею и, сжав правую руку в кулак, с силой ударил в стену. Все его тело было напряжено. Лишь когда он отвернулся от меня и залез под одеяло, я заметила, какая у него широкая спина. Во мне наконец начала разгораться страсть. Но момент был упущен. Я зажмурилась изо всех сил, пытаясь сбежать от реальности в сон, обволакивающий усталое тело.

Где-то в пять утра меня разбудил шум: Касё обувался в коридоре. Я приоткрыла глаза и позвала его.

– Касё? Ты уходишь?

Ответа не последовало.

– Прости, я вчера наговорила лишнего.

Так и не проронив ни слова, он вышел из квартиры. В окне подъезда, видневшемся за перилами, показалось тусклое небо, но оно тут же исчезло за захлопнувшейся входной дверью.

Прошла неделя, начался новый семестр. Всё в университете навевало на меня уныние. Теперь, когда у меня больше не было Касё, я осталась в полном одиночестве. Направляясь на лекцию, я внезапно вспомнила, что в расписании Касё тоже стоит эта пара. Я размышляла о том, как бы начать с ним разговор при встрече, как вдруг в тихом коридоре раздался звонкий смех. Я обернулась, и мои глаза расширились от удивления.

Навстречу, мило болтая, шли Касё и какая-то студентка, крашеная шатенка с большими глазами. Кончики ее ухоженных волос, доходящих до плеч, красиво загибались, а белоснежная рубашка поло и плиссированная юбка от Burberry выгодно подчеркивали формы девушки.

Наши взгляды с Касё встретились. Я хотела поздороваться, но он отвел глаза, давая понять, что не хочет со мной разговаривать, а затем прошептал что-то на ухо шатенке. Та смущенно опустила глаза и хихикнула. Касё прошел мимо меня, тоже посмеиваясь. Я тут же почувствовала жар от стыда, а ноги стали ватными. Не знаю точно, сказал ли он ей что-то про меня, но лица этих двоих…

Мне показалось, с того момента Касё стал часто проводить время с яркими девушками, все как одна – живое воплощение образа «горячей студентки». Каждый раз, видя Касё с кем-то из них, я чувствовала себя униженной. Тогда я решила с головой уйти в учебу.

Но даже когда я сидела в библиотеке и готовилась к семинарам, учебники не помогали прогнать от себя мысли о нем. Шелест страниц – единственный звук, нарушавший тишину в читальном зале, – и тот напоминал мне голос Касё.

Неоновые огни ночного города. Синее ночное небо, усыпанное звездами. Его невинная улыбка. «Вот бы вернуться в тот вечер», – раз за разом с досадой думала я. Ну почему тогда, у меня дома, мы захотели не просто дружбы, а чего-то большего? Неужели мои слова так сильно задели его? Он ведь первым решил меня уязвить! Конечно, это было лишь оправдание… В глубине души я знала: фраза Касё была просто мальчишеской бравадой, в то время как я хорошо понимала, что говорю. Я осознавала, что мои слова могут глубоко его ранить, но все равно сказала то, что сказала. И Касё, которого обижали с самого детства, тоже почувствовал, что я специально сделала ему больно.

Я сидела в столовой и ела карри. Неожиданно к моему столику подошел Касё и сел напротив, поставив перед собой поднос с тарелкой мисо-рамена. Я обрадовалась, что мы наконец помиримся, но, подняв взгляд, обнаружила, что к нему спешит очередная стереотипная красотка. Какие же красивые у нее были волосы… Будто забыв про меня, Касё повернулся к девушке и улыбнулся.

– Ого, ты быстро! И как тебе? – нарочито громко спросил он.

Я отвернулась и стала есть карри. Теперь оно казалось мне безвкусным и просто обжигало горло своей остротой.

– Супер, мне очень понравилось! Ты сказал, он фотожурналист, поэтому я сначала немного сомневалась, стоит ли идти, но когда увидела, как он работает с цветом… Ни капли не пожалела. Я в восторге!

Я не могла поверить своим ушам. Затаив дыхание, я вслушивалась в их разговор.

– Понятно. Кстати, есть не будешь?

– Нет, мне еще надо найти преподавателя – я должна сдать ему работу до завтра. Увидимся в субботу!

– Давай, удачи.

Касё, махнув девушке рукой на прощание, взял палочки для еды. Когда она ушла, за нашим столом повисла гробовая тишина. Шум столовой доносился до нас словно издалека. Я поставила стакан и подняла взгляд на Касё. Наконец мы посмотрели друг другу в глаза.

– Давно не виделись. Юки, ты похудела?

Услышав это, я почувствовала ужасную слабость во всем теле.

– Неужели? – Я попыталась изобразить безразличие, но выдала себя следующей же фразой. – Вы говорили о фотографиях?

– А-а-а, – сухо протянул он и продолжил как-то отстраненно: – Я рассказал ей о фотовыставке брата. Я и тебе говорил, помнишь? Она захотела посмотреть.

– Хм, понятно. Значит, выставка уже открылась? А где?

– В районе Асакусабаси. У меня, кажется, был флаер. Да где же… а, вот.

Касё достал из сумки листовку, положил ее передо мной и при этом неразборчиво что-то пробормотал.

– Прости, что? – мягко переспросила я.

От волнения у меня скрутило живот, даже показалось, что меня вот-вот стошнит.

– Ты что, думала, ты какая-то особенная? Я многим рассказываю про своего брата.