Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надгробное изваяние графа слева от Маргариты изображает Сомерсета в виде рыцаря с мечом, облаченного в пластинчатые доспехи и сюрко, с драгоценными украшениями на шлеме. Его лицо имеет более резкие черты, чем у герцога Кларенса, и, возможно, это было попыткой создать реалистичное изображение Бофорта. Шейная цепь из SS-звеньев свидетельствует о принадлежности графа к дому Ланкастеров, а сбоку от гробницы когда-то находилась коллекция гербов, относящихся к семье Бофортов. Под ногами Сомерсета покоится орел — отсылка к знаку отличия, который он иногда носил.
На сводчатом потолке над надгробными изваяниями располагалась коллекция гербовых щитов, на одном из которых был изображен герб Сомерсета — четверочастный герб Англии и Франции, окруженный сине-белой каймой. Антиквар Джон Лиланд, писавший столетие спустя, считал, что часовня "была построена в честь графа Джона Сомерсета", а также отмечал, что "в южном крыле той же самой прекрасной часовни было написано имя графа"[234]. Хотя его первоначальное место упокоения было очень почетным, часовня стала сложным и оригинальным памятником доблестной жизни, хотя и разделенным с его женой и ее вторым мужем. Это достойный памятник первому Бофорту и вечное свидетельство недолгого пребывания семьи на вершине английского общества.
Последняя воля и завещание Сомерсета были устно переданы нескольким свидетелям утром 16 марта, в день его смерти, что говорит о том, что внезапность его кончины застала графа и его врачей врасплох. Был ли тот факт, что он еще не составил завещание, свидетельством того, что Сомерсет верил, что оправится от болезни? То, что его пожелания были записаны только тогда, когда Сомерсет, как следует из завещания, расшифрованного уже после события, находился в предсмертной агонии, говорит о многом.
Джон, гордо именуемый в завещании "comes Somersetie, cammerarius Anglie & capitaneus Calesie", то есть теми титулами и должностями, которые он носил до самого последнего вздоха, завещал свою душу Богу, Деве Марии и всем святым; Бог явно был для Джона Бофорта на первом месте, хотя для XV века это вряд ли можно назвать необычным.
Граф был полон решимости погасить все оставшиеся долги, уделяя особое внимание тому, чтобы его слуги получили адекватное вознаграждение в соответствии с их службой и статусом. Что примечательно, Сомерсет считал важным позаботиться о тех, кто поддерживал его при жизни. Оставшееся имущество было передано на совместное попечение его брата Генри и жены Маргариты, хотя исполнителем завещания был назначен только епископ Винчестерский, что свидетельствует о глубоком личном доверии и привязанности брата к брату. На кого еще, в королевстве, Джон мог положиться в исполнении своих желаний, кроме Генри Бофорта?
Свидетелями устных пожеланий графа, а возможно, и его последнего вздоха, были Ричард Гардинер, Джон Бойс, Томас Харди, Джон Форест и Джон Фирей, хотя, согласно тексту завещания, присутствовали и другие неназванные лица. 5 апреля Гардинер, а также Томас Хилл и Уильям Бакстер, хранитель Гардероба и капеллан больницы Святой Екатерины соответственно, были допрошены в присутствии архиепископа Арундела и Филиппа Моргана, чтобы проверить содержание завещания. Все они подтвердили, что завещание отражает желания Сомерсета, а также поклялись, что он назначил своего брата единственным душеприказчиком[235].
Смерть Джона Бофорта лишила короля, а главное — его братьев Генри и Томаса, храброго, надежного и талантливого союзника, опытного военачальника и рыцаря, компетентного в решении деликатных дипломатических задач. То, как граф успешно преодолел династический кризис в 1399 году, свидетельствует о том, что Сомерсет обладал невозмутимым характером и способностью обманывать, избегая подозрений. Скандалов, связанных с его именем, было немного, но, похоже, он был благоразумен в своих поступках и верен Генриху IV, которому доверял брату настолько, что назначал его в разное время качестве сопровождающего лица для королевских принцесс, Изабеллы Французской, Бланки Ланкастер и Жанны Наваррской.
То, что Джон был близок к Генриху IV, явствует и из того, что в качестве камергера графу даже были предоставлены собственные покои в Элтемском дворце, любимой резиденции его единокровного брата. Не приходится сомневаться, что Генрих наслаждался обществом человека, с которым сблизился в юности, проведенной в поединках и крестовых походах. Они были не просто братьями, а скорее товарищами по оружию.
Будучи феодалом, Сомерсет серьезно относился к своему долгу, стремясь при необходимости наградить или защитить тех, кто находился у него на службе. Известно, что помимо помилования за проступки, совершенные людьми, находящимися под его покровительством, он выдавал денежное пособие некоторым своим вассалам при заключении брака. Например, 21 января 1407 года он пожизненно пожаловал 10 марок своему слуге Томасу Харди после женитьбы последнего на Алисе Дейси, а более ранняя запись, датированная 18 сентября 1399 года, свидетельствует о том, что граф пожаловал своему эсквайру Томасу Торли и его новой жене Изабелле Эверард ежегодную ренту в размере 20 марок. Аналогичная ежегодная рента в размере 20 марок была дарована Ричарду Бойтону в конце марта 1409 года[236].
Хотя эти ренты не были слишком щедрыми, и Джон, конечно, не был одинок среди знати в таких жестах, они, тем не менее, показывают, что граф действительно пытался быть, для зависимых от него людей, благосклонным лордом. Его непрекращающиеся попытки добиться выплаты жалования, причитавшегося его гарнизонам и ему самому в Кармартене и Кале, также свидетельствуют о стремлении поступить правильно по отношению к своим солдатам, хотя это стремление часто разбивалось о финансовую несостоятельности короны. Его озабоченность выплатой всех своих долгов еще раз показана в его завещании.
Однако смерть графа оставила его многочисленное потомство без отца. Первенец Сомерсета, Генри, был крещен 26 ноября 1401 года, когда король стал крестным отцом ребенка, названного в его честь. Даты и место рождения других детей графа установить сложнее, но второй сын Джон, вероятно, родился в 1404 году. Считается, что первая дочь Сомерсета Джоанна родилась примерно в то же время, что позволяет предположить, что они с Джоном были двойней. Конечно, нередки случаи, когда братья и сестры рождались в один и тот же календарный год и не являлись двойней, в зависимости от того, о каких месяцах идет речь. К сожалению, имеющихся фактов недостаточно, чтобы строить дальнейшие предположения, хотя следует отметить, что сама Джоанна родила двойню в 1430 году.
Есть и другие записи, намекающие на рождение у Сомерсетов детей. 27 января 1405 года король пожаловал графу и графине, проживавшим в Тоттенеме к северу от Лондона, три тунна гасконского вина и десять