– Да, наверное… – Особой разницы она не видела, зато поняла, что родители по-детски увлечены своим новым хобби.

Они говорили про шрифты, графические форматы, гиперссылки, и Агнес почувствовала себя неловко, словно вдруг застала отца с матерью во время занятий сексом. Ей открылась неведомая прежде сторона их жизни. Причем, в отличие от секса, свой интерес к компьютеру родителям явно хотелось разделить с детьми, недаром отец то и дело просил Агнес посмотреть на экран.

Наконец Мод прервала затянувшееся обсуждение:

– Девочка моя, ты, наверное, голодна?

– В общем, да…

– Я собиралась пожарить салаку и сделать картофельное пюре, но, думаю, в честь твоего приезда надо приготовить что-нибудь особенное.

– Жареная рыба меня вполне устроит. К тому же я хочу пораньше вернуться, так что не нужно ради меня ничего затевать.

Они с матерью поднялись по лестнице. Свен остался у компьютера, пообещав, что скоро закончит. Мод говорила о вечере в ресторане, о том, как все было замечательно. Даже Стуре Ройтерсверд пришел. Фьельнеры поразились, когда она им рассказала, что была на открытии ресторана вместе с таким известным человеком. Ничего удивительного, ведь до этого и она тоже видела его только по телевизору. Агнес улыбнулась. Нельзя сказать, чтобы маму так уж интересовали знаменитости, но сейчас ее можно понять: увидеть живьем человека, которого знаешь лишь по фотографиям в женских журналах, – для Мод это событие. Агнес и сама, когда только начала работать в «Le bateau bleu», с восхищением смотрела на приходивших туда звезд, но постепенно привыкла. Люди как люди. Спрашивают, где туалет, притворяются, что понимают толк в винах, скупятся на чаевые и, перепив, окунают галстук в соус.

Мод достала из холодильника филе салаки, посолила, насыпала на тарелку панировочных сухарей, приготовила начинку, смешав сливочное масло с мелко порезанным укропом. Картошка уже стояла на плите. Агнес наблюдала, как мать привычно выполняет все действия, как будто следует давно отработанной схеме. Легко, словно играючи. Наверное, это и есть мастерство. Конечно, Мод на кухне не экспериментирует. У нее есть свои рецепты, свои блюда, но она довела их до совершенства и готовит с любовью. С любовью, которую Агнес с годами научилась ценить.

В детстве ее одноклассников кормили дома картофельным пюре быстрого приготовления, купленными в магазине биточками или рыбными палочками с баночным соусом ремулад. Агнес ела все то же самое – только домашнее. Тогда ей это не нравилось, она тоже хотела пюре из пакета. Так же как Камилла хотела носить фирменную одежду из магазина, хотя ее мама была портнихой и могла сшить для дочери что угодно.

Агнес вспомнила, как однажды они с Мадде уговорили мать купить готовый мясной соус для спагетти. Им хотелось именно такой коричневый, который давали в школьной столовой, – если не добавить в него кетчупа, он был совершенно безвкусным. Мама уступила, но это был единственный случай, потому что именно с тех самых пор в их детских душах поселилась уверенность, что мамин соус все-таки вкуснее, хоть он и красный и пахнет чесноком и орегано.

Салака жарилась. Часть растаявшего укропного масла вытекла на сковородку, рыбные рулеты постепенно превращались из серебряных в золотые. Агнес помогла накрыть на стол. Мать, стоя у плиты, напевала: «Стокгольм в моем сердце…» В кухне было тепло и уютно.

Мод попросила Агнес сходить за отцом, сказать, что еда готова. После четвертого приглашения Свен наконец оторвался от компьютера, и они сели за стол. Мама разлила по стаканам слабоалкогольное пиво и предложила каждому самому накладывать себе на тарелку.

После ужина наступило время прощаться: вечером поезда ходили редко, а Агнес хотела пораньше лечь спать. Сытая и довольная, она пешком отправилась на станцию. Чувствовала она себя гораздо лучше. За короткие часы, проведенные с родителями, ее душа наполнилась покоем. И про Тобиаса за все это время она ни разу не вспомнила. Поэтому, когда он, в обтягивающих черных джинсах, все-таки предстал перед ее мысленным взором, она решительно прогнала видение и постаралась думать о чем-то другом, более приятном. Завтра они приступают к работе.

– Не так! Салфетки не должны быть похожи на кульки! – Раздраженно схватив одну из красных салфеток, которую Агнес только что свернула, Калле встряхнул ее, сложил заново и поставил обратно на стол.

Несколько секунд оба молчали, глядя на результат, затем Агнес осторожно сказала:

– Если честно, то особой разницы я не вижу. Разве что эта, – она показала на салфетку, которую сложил Калле, – стоит немного криво.

В то же мгновение салфетка развернулась и упала. Калле фыркнул.

– Ладно, делай как знаешь, – сказал он и удалился в сторону кухни.

Агнес посмотрела ему вслед. Ни разу за все время работы в «Пикнике» она не видела его в таком взвинченном состоянии. Даже в самые трудные дни он сохранял присутствие духа. Шутил и успокаивал остальных. Может быть, именно за это его и любили. На кухне ресторана чаще услышишь брань и насмешки, чем ободряющее слово или похвалу. Особенно когда дым коромыслом и заказы сыплются один за другим. Калле, словно старый капитан во время шторма, каждому вовремя давал команду, и каким-то непостижимым образом посетители без задержки получали заказанные блюда. Возможно, такой непререкаемый авторитет он унаследовал от отца – директора банка. Так или иначе, но люди его слушались, с уважением относились к его словам, знали, что у него все под контролем.

Сегодня Калле был явно не в духе. С той минуты как Агнес пришла в ресторан, он только и делал, что ворчал и ко всему придирался. Один раз она заметила, как Паоло и Филип корчат рожи у него за спиной, – видимо, им тоже от него досталось. Тем не менее она не обижалась. Кто бы на его месте не нервничал?

На вечер было заказано всего два столика. Немного, но Агнес попыталась успокоить Калле, напомнила, что сегодня вторник, а в этот день даже в «Le bateau bleu» бывают свободные места. И вообще, может, это и к лучшему. Подумать страшно, что бы они делали, если в первый же день, когда они еще толком не вошли в колею, у них бы был полный зал гостей. Ей казалось, ее слова подействовали: Калле хоть и не совсем отмяк, но стал немного спокойнее.

Все было готово. Столы накрыты, свечи зажжены. Пернилла стояла в баре и нарезала лимоны. На одном из подоконников красовалось большое керамическое блюдо с горкой лимонов. Несколько букетов, оставшихся с субботы, тоже расставили на окнах. Не хватало только посетителей. Была уже половина седьмого, они открылись полчаса назад. Но такое часто случается, обычно рестораны начинают заполняться часам к семи или даже восьми. Не стоит расстраиваться, что в зале пусто. Ведь и у других сейчас так же.

Агнес одернула майку. Она не ошиблась, зеленый цвет ее бледнит, но ничего, это не страшно. Главное – форма красивая, а легкая бледность вовсе не исключает привлекательности. К тому же ее никто не заставляет покупать бикини такого же цвета.

Без пяти семь дверь открылась. К этому времени Калле уже совсем было смирился с неизбежным фиаско и подсчитывал, сколько десятилетий у него уйдет на возврат кредита. Вошедшая пара замерла на пороге, удивленно оглядывая пустой ресторан.