– Мы встретили их, как встречаем всех путников, пришедших в Глубокодом, но… – лицо Кары помрачнело, – …им …им не нужно было наше гостеприимство, они лишь хотели наведаться в наши кладовые… и хуже того.

– Хуже? – переспросил Мика, крепче сжимая свой нож.

Кара ненадолго замолчала и опустила голову, не отрывая взгляда от фрукта, который держала в руке. Она вздрогнула, затем взяла себя в руки, и когда подняла голову, на лице её снова сияла улыбка.

– Но мой отец защитил нас, – радостно сказала Кара. – Он велел нам собраться в большом зале и петь как можно громче – во славу Глубокодома и Создателя. Так мы и сделали.

Кара задумчиво качала головой, крепко сжимая в руке нож. Глаза её заблестели восторгом.

– О, Мика, ты никогда не слышал такого удивительного звука! Наши голоса становились всё громче и эхом разносились по воздуху. Мы пели все вместе, как один. Мощно. Ликуя… – Она замолчала и пристально посмотрела на Мику. – Тогда мой отец вышел из кладовой и велел змееловам уйти, – сказала Кара. – И они ушли.

– Прямо так? – нахмурился Мика. – Бросив свои куртки и ботинки?

– Они были изношены и никуда не годились, – кивнула Кара. – Отец дал им новую одежду и пожелал всего хорошего. Как и всегда в таких случаях.

– Хочешь сказать, что были и другие? – удивился Мика.

Кара снова кивнула, её глаза сияли.

– Пустошь – дикое и опасное место. Ты и сам это знаешь, брат Мика, – торжественно произнесла она. – Мы в Глубокодоме каждого встречаем, как дорогого гостя, но если он желает нам зла, отец велит ему уйти, и тот уходит.

– Всегда? – спросил Мика.

Кара улыбнулась.

– Всегда, – ответила она.

– Мика!

Услышав своё имя, Мика обернулся и увидел Илая, шагавшего к нему через кладовую. Скалолаз был одет в тяжёлую куртку из змеиной кожи, а его поношенная широкополая шляпа была надвинута низко на глаза. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Где она? – спросил скалолаз.

– Кара? – уточнил Мика, оторвавшись от банок с консервированными фруктами, которые он аккуратно расставлял на полке. – Она пошла за плащом. – Мика кивнул в сторону ступеней, ведущих из хранилища.

Через мгновение появилась и сама Кара: её тяжёлый серый плащ был застёгнут у шеи, а белый капор скрывала красная шляпа. Она с любопытством осмотрела Илая, а затем улыбнулась.

– Ты не будешь возражать, если я отправлюсь в дозор вместе с тобой, сестра Кара? – спросил её скалолаз. – Я хотел бы какое-то время побродить по округе. Ты сейчас заступаешь?

– Как только вернётся брат Авель, – кивнула Кара.

В этот момент из-за вершины частокола появилась коренастая фигура с бородой и длинным изогнутым рогом на ремне, переброшенном через плечо. Мужчина выпрямился, стряхнул с плаща снег и начал спускаться по лестнице. Кара пошла ему навстречу.

– Приветствую, сестра Кара, – сказал мужчина.

– Приветствую, брат Авель, – отозвалась Кара. – Спокойный дозор?

– Спокойный, – кивнул Авель, стряхивая снег с бороды. – Но холодный, – добавил он, снимая с плеча рог и протягивая его Каре. – Клянусь, у этого зимнего ветра есть зубы.

Кара кивнула.

– Есть о чём доложить?

– Да, – засмеялся Авель. – О моём небывалом голоде.

Кара по-дружески похлопала его по руке, а затем повернулась к скалолазу.

– Если вы всё ещё хотите пойти со мной, брат Илай, то идёмте, – сказала она, стоя у лестницы.

Илай мрачно кивнул, вышел через арочный проход из кладовой и направился к частоколу, чтобы поспеть за Карой. Какое-то время Мика смотрел ему вслед, затем отложил банки с консервированными фруктами в сторону. Набросив на себя тяжёлый домотканый плащ, он потянул его вверх, соорудив себе что-то вроде капюшона, плотно обернулся тканью и поспешил к лестнице. Илай и Кара посмотрели на него.

– Ну, не оставаться же мне здесь одному, – сказал Мика.

Кара улыбнулась, Илай кивнул, и все трое стали подниматься по деревянным ступеням. Их недавно очистили и посыпали солью, но свежий снег уже припорошил тёмные доски. Очутившись наверху, Кара, а за ней и Илай перелезли через острые колья частокола и спустились по верёвочной лестнице с другой стороны. Мика был последним, и его поразил сильный холод, от которого перехватило дыхание. От прикосновений к замерзшей верёвке кровь в пальцах пульсировала; ботинки то и дело соскальзывали с обледеневших ступеней. Спустившись, Мика поправил плащ, прижал его к груди негнущимися пальцами и побрёл за Карой и Илаем, которые уже поднимались по крутому северному склону долины по следам, которые Авель оставил в глубоком снегу.

В воздухе висела тонкая пелена тумана, который превращал заснеженные деревья, цеплявшиеся за крутые склоны, в жутковатые силуэты. Когда трое путников поднялись на первый гребень, вокруг них завыл и закружил ветер. Тропа резко пошла вверх, и вскоре они оказались над пеленой тумана. Из аспидно-серого неба крупными нескладными хлопьями валил снег, который прилипал к одежде, напоминая мокрые перья.

Склон стал ещё резче, и двигались они теперь намного медленнее. Слева от них оказалась вертикальная скала, а справа – покатый спуск. После пяти минут тяжёлого подъёма Кара остановилась на выступающей заснеженной скале. Илай и Мика остановились позади неё, и все трое стали разглядывать долину, которая расстилалась под ними, а затем поднималась вверх, заснеженная и крутая. Мика смог рассмотреть тусклый, размытый туманом свет ламп на частоколе Глубокодома.

Над ними устремлялись ввысь края долины, отвесные и головокружительные. С неба уже начинал просачиваться дневной свет.

– Здесь мы и будем стоять на страже, – сказала Кара. – Пока холод не станет уж совсем нестерпимым. А там начнём продвигаться дальше. В такую погоду нигде не стоит останавливаться надолго.

Выступающая скала была первым из нескольких удобных наблюдательных пунктов Кары. Следующий был на изгибе поднимающейся скалы. Потом – возле высокой пестревшей снежными пятнами сосны, которая росла под углом со стороны долины. А затем, когда приглушённый дневной свет стал ещё более тусклым, трое дозорных остановились на плоской каменной плите, откуда открывался вид на замёрзший водопад. Снега под ногами было совсем немного, и Мика подумал, что Авель, должно быть, стоял на этом же самом месте и сбрасывал вниз со скалы комья снега.

Каждый раз, останавливаясь, Кара подносила к глазу подзорную трубу и окидывала взглядом долину.

– Я смотрю, не появятся ли на снегу яркие пятна, – сказала она. – Или какое-то движение… – Кара опустила трубу, но её взгляд всё ещё был устремлён в долину. – Несколько недель назад я нашла одну женщину. Она добрела до гавани, но силы покинули её, и она так и не успела добраться до Глубокодома. Когда я добежала до неё, женщина ещё дышала, и я донесла беднягу до частокола. Но вскоре она умерла, – тихо вздохнула Кара, и с её губ слетело облачко пара. – Пути Создателя неисповедимы.