– Договорились, – согласился я.

Мы вместе вышли из Дворца, Ирбет поехал домой, а я, посадив Финиру на вирессу впереди себя, отправился за город, на ярмарку.

Чужая злость разъедала его изнутри, жалила острыми иголками, расстилала красную пелену перед глазами. Он почти ничего не видел перед собой, чувство оказалось слишком сильное, но – ему нравилось. Нравилось купаться в нём, черпать полными ладонями и жадно глотать его. А ещё, можно позволить себе не сдерживаться, ведь есть отличное прикрытие – работа. На его лице появился предвкушающий оскал, меньше всего похожий на улыбку. Он краем глаза замечал, как шарахались прохожие, завидев его перекошенное лицо, но его мало волновали посторонние. До Дворца он добрался быстро, злость пьянила, бежала по венам отравленным, сладким ядом, заставляя дрожать в нетерпении. Сейчас… сейчас всё будет… Надо только взять девушку…

Галереи, арки входов, залы, гостиные – он почти бежал, злость требовала выхода, толкала изнутри, заставляя шипеть сквозь стиснутые зубы. Ещё один поворот, ушей коснулся звонкий девичий смех, и мужчина замер, нервно облизнувшись. О, да! Этот нежный звук, ласкающий слух. В животе всё задрожало от ожидания, и он уже почти сделал шаг, собираясь выбрать ту, которая поможет ему сейчас, но судьба распорядилась иначе. Ему навстречу вышла другая… И едва их взгляды встретились, он понял, что эта сейчас гораздо желаннее, привлекательнее, и хотелось выплеснуть на неё всё то, что клокотало внутри. Ведь необязательно, совсем необязательно такие драгоценные чувства, как нынешняя злость, расплёскивать впустую с той, которая не оценит, а просто впитает в себя и не ощутит до глубины всю прелесть. А эта – эта сможет… Ей не впервой, и она умница, знает, как себя вести.

Не говоря ни слова, он схватил её за руку и потащил за собой, и она – молодец! – не стала задавать вопросы, следуя за ним. Всегда бы так… В голове вспыхнула картинка утра, и злость ударила в голову раскалённой волной жара. Она. Посмела. Не подчиниться. Её надо наказать, немедленно, и именно этим он сейчас займётся с большим удовольствием. Злость бурлила, смешивалась с предвкушением, и у него аж рот наполнился слюной при мысли, что его ждёт в ближайшее время. Он не помнил, как почти бегом преодолел весь Дворец, спустился по неприметной лестнице в дальний подвал, куда давно никто не заглядывал, даже немногочисленная прислуга. Очень удобно, когда за тобой не наблюдают, а даже если кто-то что-то увидит, то не остановит – татуировка нестерпимо пылала, показывая, что Каратель вернулся с задания, а значит, всё происходит правильно.

Ещё несколько пролётов, короткий коридор и – дверь без обычного замка, только гладкая пластина с замысловатым рисунком. Мужчина достал из кармана кольцо с печаткой и приложил к рисунку: тот вспыхнул зеленоватым светом и дверь бесшумно открылась. Каратель втолкнул в помещение девушку, и внутри, повинуясь магии, тут же вспыхнули ровным светом светильники на стенах, бросая тени на предметы. Разные причудливые приспособления для специфических любовных утех выглядели устрашающе, больше похожие на пыточные инструменты, особенно многочисленные хлысты и плётки, висевшие на стенах. Пожалуй, только кровать выглядела здесь безобидно, да два кресла у камина. В последнем тлели угли, придавая некоторый уют необычной обстановке. Мужчина повернулся к молчаливой девушке и скомандовал, дрожа от нетерпения:

– Раздевайся.

Он держался на самой грани, не давая чужому чувству накрыть себя с головой, иначе не получится прочувствовать наслаждение до конца. Раньше, когда с другой, предназначенной, всё заканчивалось слишком быстро к его разочарованию, девчонка забирала лишнее, оставляя после себя пустоту и неудовлетворённость. Сейчас… должно получиться интересно, о, да. Он не отрывал взгляда от куколки, наблюдая, как она избавляется от наряда, позволив ему упасть к ногам. По изгибам точёной фигурки скользили блики, и Каратель откровенно любовался, мысленно представляя, как это тело будет извиваться под ним, вздрагивать от прикосновений и ударов… Прелестная игрушка.

– Встань на колени там, – он указал на одну из конструкций, которую собирался использовать в ближайшем времени.

Девушка, опять без слов, подошла и опустилась на пол, подняв на него голову и положив ладони на бёдра, дожидаясь следующих указаний. Внутри шевельнулось смутное недовольство, добавив остроты перца в обуревавшие его эмоции. Она слишком послушная, нехорошо. Он хотел наказать её, хотел увидеть красные полоски на этой нежной коже, и может даже капельки крови. Ничего, один повод у него всё же есть.

– Раздвинь ноги, – отдал он следующий приказ, начав неторопливо снимать свою одежду – на белой рубашке могут быть заметны следы, чего бы ему не хотелось.

Чем меньше внимания он привлечёт, тем лучше. Оправдываться и объяснять что-то кому-то Каратель не желал, даже прикрываясь заданием. Слишком рискованно… Игрушка послушно раздвинула колени. Он шумно вздохнул, разглядывая тёмные кудряшки над средоточием всех его непристойных мыслей – а ведь там никто ещё не бывал. В паху болезненно запульсировало, член налился кровью, и штаны стали тесными и неудобными.

– Шире, – чуть охрипшим голосом потребовал он, облизнувшись.

Она подчинилась, и розовые створки чуть разошлись, показывая нежную, беззащитную плоть. Немедленно захотелось прикоснуться, погладить, а потом распластать её прямо на этом холодном каменном полу и резко войти до самого конца в тугую, шелковистую глубину. Сорвать с губ болезненный вскрик, ощутить, как она напрягается под ним в безуспешной попытке вытолкнуть. Схватить её волосы, намотать на кулак, заставив выгнуться сильнее, и толкаться до упора, пока горячая волна наслаждения не накроет с головой, а игрушка не обмякнет покорно, позволяя делать с собой всё, что он захочет…

Но сначала наказать. Так, чтобы запомнила боль. Сегодня наслаждение будет получать он один, а куколка не заслужила. Чужая злость радостно взвыла, раскинув кожистые крылья, рванулась по телу царапучими плетьми, побуждая поскорее приступить, показать, кто здесь хозяин. Каратель отбросил небрежным жестом рубашку, оставшись в одних штанах – от обуви он тоже избавился, оставшись босиком. Камни пола приятно холодили, и ему нравился контраст между огнём, сжигавшим его тело, и прохладой, ласкавшей ступни. Он медленно подошёл, остановился перед куколкой и приподнял её голову за подбородок, едва сдержавшись от желания размахнуться и отвесить ей пощёчину, разбить эту фарфоровую маску отстранённости на её лице. Он жаждал эмоций, её эмоций. Что ж, если она не удовлетворит его желаний, есть ещё один повод наказать, и посильнее, чем за ослушание утром.

Он присел и медленно обвёл пальцем контур её губ.

– Сегодня ты не получишь удовольствия, – мягко произнёс он, хотя внутри бушевал чёрный ураган, требуя выпустить его – мужчина сдерживался из последних сил. – Наслаждаться буду я. Но я разрешаю тебе кричать, упрашивать меня не делать того, что я буду с тобой делать, плакать, если захочешь, – а его голос умиротворённо журчал, вопреки страшному смыслу слов, и палец настойчиво раздвинул губы девушки, проникнув ей в рот. – Сегодня ты можешь быть непослушной, – он с предвкушением улыбнулся, почувствовав, как она, не дожидаясь дополнительного приказа, принялась посасывать.