— Ты моя Вера, вера в то, что все будет хорошо. Спи.

— Но…

— Никаких но.

Зачем он так? Зачем он так добр и открыт со мной? Может, мне пора научится доверять людям, принимать их помощь и заботу. Но мне страшно, мне безумно страшно, что я могу его подставить. Он не отступится, я это вижу, и Глеб его не убедит. Сердце давит от того, что Толя может ему навредить.

Ложится рядом, поправляет одеяло.

— Ты снова много думаешь, все будет хорошо, доктор Воронцов тебя вылечит.

Целует в лоб, прижимая к себе ближе. Накрывает слабость, беру его руку, подношу к губам.

— Ты заразишься от меня.

— Нет, у меня прививка, — голос спокойный, так все привычно и просто у него.

— Врешь, — улыбаюсь, целую его ладонь. — Спасибо тебе.

— Спасибо потом отработаешь.

— Пошляк.

— Я такой.

Засыпаю с улыбкой на губах, но скоро снова накрывает темнота, барахтаюсь в ней. Понимаю, что вокруг меня море грязи, я в ней тону, цепляясь руками за такую же грязь вокруг. Никак не могу выбраться, задыхаюсь. Трогаю живот, понимаю, что ничего нет, как тогда, в больнице, после операции, только пустота и ужас. Стойкий запах лекарств, такой, что начинает тошнить.

Резко поднимаюсь, голова кружится, в комнате уже светло. Слышу голос Егора, он с кем-то разговаривает. Речь резкая, обрывистая, он зол, очень зол.

— Я тебя просил привезти документы из офиса, как ты не смог их найти?

— Егор, их там не было, я все изрыл, Маринку твою заставил ползать на коленях под всеми столами и стульями. Ничего нет. Отправил ребят в особняк, должны отзвониться.

— Не может быть, они были там, я сам их видел, держал в руках. Мы были там с Верой.

— С Верой, да? — Морозов, так с издевкой спрашивает. — И тебя это не настораживает? Ты представляешь, что это значит?

— Не накаляй, сам знаю, что это значит. Не будет документов, будет то, за чем сюда приехал Толя Бес. А приехал он за «Леграндом» и возможностями, которые он может дать.

Глава 32

Вера

Мужчины ушли через час. Глеб даже не смотрел в мою сторону, когда я вышла, Егор прошелся взглядом, видимо, оценивая моё физическое состояние. Перед уходом, показал какие выпить лекарства, крепко обнял, словно прощаясь, и ушел.

Голова все еще болела, но температуры не было, лишь горло слегка першило. Несколько раз засыпала, но проваливалась, словно в какой-то кошмар. Когда проснулась последний раз, была глубокая ночь. Тишина квартиры давила на уши, не включая свет, на ощупь, пошла в ванную, умылась холодной водой.

Выйдя из комнаты, поняла, что я не одна в квартире. Двинулась вдоль стены, ведя по ней рукой, тихо ступая в темноте. Страх накрывал холодной волной, но я все равно шла вперед. Гостиная, в кресле мужская фигура.

Пальцы покалывает, но страх отпускает, это Егор. Сидит неподвижно, смотрит в темный квадрат окна. Замираю, глядя на него, не хочу мешать. Я во всем такая, не хочу мешать, всю жизнь стараюсь быть незаметной, удобной. Понимаю, так нельзя, но ничего не могу поделать. Даже за время одиночества не вытравила из себя это чувство.

— Егор, почему ты тут? В темноте?

Долго не отвечает, борюсь с желанием подойти, обнять, залезть на колени, и развернуться, уйти, не мешать. Почти делаю шаг назад.

— Подойди, — голос тихий. — Подойди, пожалуйста.

Подхожу, провожу по его волосам рукой, спускаюсь на лицо, снова оброс, колется щетина. Усаживает к себе на колени, проводит по шее носом, слышу, как втягивает воздух. Обнимает, крепко вжимая в свое тело.

— Давно ты здесь?

— Да.

— Зачем?

— Думал.

— О чем?

— Тебе надо уехать, парни отвезут за город утром.

Целует шею, оттягивая ворот футболки. Чувствую запах алкоголя и табака. Горячие ладони ласкают бедра.

— Ты собрался меня прятать? От моего мужа, думаешь, он не найдет? Почему? Зачем все это?

— Я не отдам тебя. Я ничего ему не отдам.

— Вы виделись? Ты видел его, говорил?

Снова какой-то животный страх накрывает меня. Как зверька, которого гоняют по лесу, он вроде и понимает, что за ним никто уже не гонится, но все равно бежит, гонимый страхом.

Руки Егора гуляют по телу, целует скулы, щеки, пытается губы. Я хочу отстраниться, упираясь в плечи, поговорить, мне надо знать. Знать, что было сказано, чего ждать.

— Я не отдам ему ни тебя, ни компанию. Он не залезет в город с наркотой и другим дерьмом. Слышишь, твой муж ничего не получит.

Слова злые, обидные, режут по живому. На мне как клеймо, чья я жена. Пытаюсь вырваться из его объятий, но словно в тисках. Я не вижу его глаз, не чувствую тепла.

— Отпусти меня, Егор! Отпусти! — кричу, начинаю задыхаться.

Руки на мне ослабляют хватку, но все так же крепко держат. Гладит по спине, прижимает.

— Прости, прости меня. Прости, милая. Ты ни в чем не виновата. Это я, моя ревность. Меня разрывает от того, что он твой муж. Что у тебя вообще есть муж. Пойми меня, пойми, родная. Просто колотит, рвет на части. А еще страх, что тебя может не быть рядом. Что тебя заберут, украдут, увезут, причинят боль. Мне страшно, Вер, за тебя страшно. За себя, без тебя!

Целует, вмиг лишая воздуха и разума. Его слова до самого сердца вспарывают, выворачивают. Думала, такое признание приятно слушать, а мне страшно. За него страшно. Целую в ответ, кусая губы, сажусь верхом, прижимаясь крепче.

— Я рядом, я рядом, Егор.

Снимаю футболку, совершенно обнажённая, открытая, сижу на мужчине. Голодным зверем набрасывается на грудь, терзая соски. Расстегиваю его рубашку, хочу чувствовать, прикасаться к гладкой коже. Все так стремительно и быстро, он уже обнаженный, сама тянусь, языком по шее, прикусываю, царапаю ногтями плечи.

Его пальцы гладят меня между ног, я сама делаю движения бедрами, ласкает долго, мучительно. Чувствую напряженный член, провожу рукой несколько раз, рычит в шею, толкается навстречу. Опускаюсь на него сама, медленно, до основания, ловя свой первый кайф, дергаясь в спазме удовольствия, сжимая член изнутри.

— Да, милая, вот так. Черт…детка.

Находит губы, целует, что-то шепчет. Я насаживаюсь глубже, сильнее, быстро устаю, по мокрой спине стекает пот. Егор, видимо, это понимает, поднимается на ноги вместе со мной,