меня терпеть не может, так и хочет, чтобы я исчезла. Его понять можно, твоя безопасность — его основной приоритет.

— Глеб хороший, я знаю его почти десять лет, он никогда не подводил. Знаешь, как мы с ним познакомились? Он ограбил банк, представляешь! Банк моих партнеров по бизнесу, я тогда работал, как проклятый, зарабатывая и теряя, а тут вооруженный налет. И ведь ушел, паршивец, но бегал недолго, взяли. Свои взяли, не органы. У Глеба та еще история, решили вопрос с деньгами, я поручился за него, дал работу. Могу быть уверен, что он до последнего будет рядом, хочу в это верить. Пойдем уже в душ.

Стоя рядом с Егором под горячими струями воды, согревалось не только тело, но и душа. До чего он разный, меня это поражало и удивляло, страстный, дикий, а потом нежный и заботливый. Меня тянет, безумно тянет к нему. Хочется слышать, видеть, касаться, целовать.

Я влюблена, моя первая любовь, влюблена окончательно, бесповоротно. Какое странное состояние, хочется плакать и смеяться, рассказать всему миру и спрятать далеко, чтобы никто не видел моей любви, не смотрел, не смел отобрать.

Я растворялась в этом мужчине, в его ласках, нежных касаниях сильных рук, требовательных поцелуях. Мне даже не надо слышать слова любви от него, я вижу, я чувствую. Его, так же, как и меня, накрывает это чувство. Я верила каждому его слову. Что не даст в обиду, что защитит. А кто защитит его, если Толя Бес начнет играть по своим правилам?

Глава 34

Вера

— Ты уверен?

— Да.

— Зачем ей это? Я обещал, что ничего не заберу, что буду поддерживать, если надо.

— Женщины не любят дружить с мужчинами, особенно, если они к ним неравнодушны. Ты думал, она белый и пушистый зайчик? Снежана — та еще сучка.

— Но зачем ей это надо?

— Обида, месть, ревность, бабская тупость и глупость. Она совсем недавно снюхалась с каким-то мужиком не из местных, их видели вместе в разных местах. Думаю, ветер дует от Толи Беса, давно копают не только под «Легранд», но и тебя.

— То есть моя бывшая любовница с кем-то видится и не раз, а я не знаю? Морозов, это что, по-твоему, нормально?

— Все было под контролем.

— У тебя все всегда, сука, под контролем, но ты лажаешь раз за разом. Глеб, что с тобой, скажи, у тебя проблемы? Пропадаешь, теряешься, вон, рожа опять помятая, костяшки сбиты.

— Все под контролем, Егор, не накручивай, я знаю, что делаю.

— У тебя один ответ, ничего другого не услышишь. А на самом деле, полная жопа, документы увела Снежана, дымовые шашки в особняке дело рук моего охранника, кстати, твоего подчиненного, но без ушлой Снежаны тут тоже не обошлось. Какие-то, сука, дохлые птицы без голов, а следы в лесу вообще дела мистические. Но у тебя все под контролем, ты ебаный контролер, который нихуя не контролирует.

Егор орал так, что звенели стекла, и секретарша Мариночка, сунувшаяся было, быстро закрыла дверь. Я сидела в дальнем углу кабинета Егора, грея ледяные пальцы о кружку горячего кофе, и слышала их разговор. Они особо ничего и не скрывали, говорили громко, Егор был эмоционален, Глеб подавлен, постоянно сжимал и разжимал кулаки, думал о чем-то своем. Уверена, у него своих проблем выше головы, но он добросовестно разгребает дерьмо босса. И будет разгребать его до последнего, если я буду мешать, он отодвинет и меня, втоптав в это же дерьмо.

— Ладно, все это лирика. Через час совет директоров, следственный комитет так и не выдает тело Романова, неизвестно, когда пройдут похороны. Где мои документы и Снежана?

— Пропала вчера, как только мы поняли, что это ее рук дело, начали копать, нарыли нового дружка, думаю, это и есть исполнитель, он убрал Романова.

— Ты бы раньше так быстро думал.

— Скорее всего, она уже в тайге, волков кормит. Свидетелей не оставляют, а человек работает чисто, ни одна камера не зацепила его лицо в тех местах, где они были вместе.

— Да, дела. Как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Ладно, будем предполагать самый плохой расклад. Те документы, якобы в руках Бессонова, не имеют юридической силы, копии есть у моего юриста, он только все затянет, создав при этом ненужную суету. Окажет давление на членов совета директоров, если уже не оказал. Подкуп, шантаж, угрозы. Мы не знаем, что он может задумать или уже сделал это. Играем вслепую.

— Ты с ним виделся, что он тебе сказал?

Егор долго молчал, словно подбирая слова, прекрасно зная, что я его слышу. Сидела, затаив дыхание, кофе давно остыл, оставляя лишь горечь на губах. Резко стало жарко, словно поднялась температура, а по спине побежал холодный пот.

— Много чего сказал, но суть одна, что бы я не предпринимал, будет так, как скажет он.

— Ты что-то не договариваешь.

— Глеб, не сейчас.

— Он знает, что его жена с тобой?

— Знает.

— Егор Ильич, в динамиках телефона на рабочем столе прозвучал голос секретаря. — Акционеры почти собрались в конференц-зале, ожидаем господина Бессонова. Его помощник связался, они почти на месте.

Боже, я думала, мое сердце остановится прямо сейчас, но оно билось, работало, как отдельный механизм моего тела, гоняя кровь по венам.

Хотелось сдохнуть, пропасть, раствориться, улететь с высокого обрыва вниз, чтобы насмерть. Сразу. Резко. Навсегда. Только бы не знать, что мой муж где-то рядом. Сейчас подъедет его автомобиль, непременно черный, три охранника, помощник. Я четко представила этот холодный надменный взгляд, уверенную походку и оскал хищника.

— Егор Ильич, все собрались. Ждут вас, — Марина уверенно сообщила новость и отключилась.

— Вера, ты сидишь здесь и никуда не высовываешься. Ты меня поняла?

А я опять в ступоре, словно через вату, слышу Егора, в голове шум. Хочется отключить все свои чувства, хочется, чтобы все вокруг исчезло. Страх. Животный страх. Я так не боялась того отморозка с оружием, наведенным на меня. Я не боялась бежать и прятаться так долго. Почему сейчас так накрыло? Потому что я боюсь не за себя. Не только за себя.

— Вера. Ты меня поняла? — Егор оказывается рядом, берет за плечи, слегка встряхивая.

— Нет, я пойду с тобой.

Вопросительный долгий взгляд, склоняет голову набок, рассматривая меня и о чем-то размышляя.

— Я не