сейчас идут в составе колонны, на которую нацелился князь.

Поэтому, я дал добро на атаку. Но решил, на всякий случай, подстраховаться. Поэтому, как и в самый первый раз мы занялись подготовкой засады. Правда, теперь решили обойтись без пушек. Ружейного огня должно хватить. В колонне, идущей на пополнение армии из Европы, француз ещё непуганый. Поэтому больших проблем не ждали. Но что-то пошло не так. Когда князь по своему обыкновению начал общаться с командиром подразделения врага, а всадники рассредотачиваться вдоль колонны, один из солдат противника неожиданно начал орать, что кирасиры не настоящие. Князю поневоле пришлось командовать атаку. Половину вражеских солдат, возле которых находились наши всадники, уничтожили за несколько мгновений. А вот с оставшимися в живых так не получилось. Слишком быстро они среагировали. Самое плохое, что это были опытные солдаты. Они, несмотря на дружный залп наших пехотинцев, сидящих в засаде, все равно сумели укрыться за телегами и ответить своим залпом. Повезло, что оставшиеся в живых солдаты противника начали стрелять не только по кирасирам, а и по сидящим в засаде тоже. Если бы они все дружно выпалили по всадникам, даже представить боюсь, какие у нас были бы потери.

Князь, переживший залп, мгновенно сориентировался. Французам, оставшимся в живых, он не дал перезарядиться. Сам повёл в отчаянную атаку своих бойцов и лишил врагов даже намека на благополучный исход противостояния. Через минуту все закончилось.

По большей части солдат противника уничтожили. В плен взяли всего нескольких человек. Неуступчивыми оказались эти воины, дрались до последнего.

Впервые мы понесли такие большие потери. Главным образом, пострадали конники князя. Два десятка человек были убиты и чуть больше десятка ранены. Пехота, сидящая в окопах, обошлась лёгким испугом. Всего двое раненых, и то легко, по касательной. Один убитый, ему пуля попала в голову.

В этом времени любой военачальник скажет, что это практически бескровная победа, а для меня — это не приемлемые потери. Поэтому посадил князя, сияющего улыбкой до ушей, и потребовал сразу разобраться, из-за чего получился такой провал. После немедленно доложить.

Тот, не понимая, отчего я так злюсь, спорить не стал и поехал к своим людям. Издали прокричал команду строиться.

Пока князь занимался своими людьми, я контролировал сбор трофеев и организовывал подготовку обоза к движению. А больше любовался слаженной работой наших бойцов. Они уже набрались опыта и работали с огоньком. Через час начали движение. К этому времени князь разобрался в происходящем, выяснил, почему получилась неприятность во время нападения. Оказалось, что один из всадников, забывшись, начал высказывать другому претензии на русском языке. Это каким же дятлом надо быть, чтобы устроить разборки в такой ситуации? Ладно бы повод был достойный, а то ему, видите ли, не понравилось, что сосед по строю вырвался чуть вперед во время занятий позиций для атаки.

Сам виновник во время боя не пострадал и не понимал предъявляемых ему претензий. Я смотрел на него и не мог поверить, что такой (сложно выразиться без мата) человек мог попасть, по сути, в элиту нашего отряда.

Не отреагировать на все происходящее я просто не имел права. Поэтому, остановил движение обоза, велел собрать людей в одно место, и дождавшись, пока они построятся, толкнул речь. Объяснил, какой косяк сотворил один придурок, из-за которого погибли люди. И только волей случая эти самые потери не превратились в огромные.

Я выдержал небольшую паузу и спросил мнение бойцов о том, как следует поступить с этим дураком. Не хотелось мне брать грех на душу. Понимаю, что устроенное мной судилище — не лучший вариант решения проблемы, но поступить по-другому я почему-то не смог.

Князь смотрел на меня с недоумением, как будто спрашивая:

— На фиг ты это устроил?

А мне было все равно на его мнение. Меня почему-то накрыла уверенность, что люди найдут правильное решение проблемы.

Может быть, если бы этот провинившийся придурок осознал свою вину, сделал правильные выводы и покаялся, то приговор был бы другим. Но кому охота подставляться и погибать из-за неадекватности этого дятла, который не в состоянии даже осознать свою вину? Его вызывающе поведение сыграло против него. Народ дружно решил избавиться от проблемы кардинально и приговорил его к повешенью.

Уже через десяток минут мы продолжили движение, оставив на разлапистом дереве, стоящем у дороги, болтающийся в петле труп.

На вопрос князя, зачем я устроил эту трагикомедию вместо того, чтобы просто пристрелить неадеквата, я ответил:

— А вы подумайте, как будут себя вести себя бойцы в подобной ситуации в случае если рядом не будет командира.

Князь долго молчал, потом произнес:

— Обязательно возьму на вооружение. Зная, что товарищи приговорят к смерти без всякой жалости, любой тысячу раз подумает над правильностью своих поступков.

Он немного подумал и добавил:

— Спасибо за науку. Все-таки с вами интересно. Необычно. Громите отряды, равные по силе, и ругаетесь из-за минимальных потерь. Где ещё подобное увидишь? Я рад, что мне довелось воевать под вашим началом.

Вот так вот, засмущал меня совсем. Я даже не нашёлся, что ответить. Просто кивнул в ответ и отправился по своим делам.

Дома меня ждала представительная делегация, которую привели сюда мои разведчики. Сразу три командира партизанских отрядов прибыли для знакомства. Да ещё и со свитой, если можно было так назвать их сопровождающих. Местные помещики, проходившие когда-то службу в армии, и не успевшие покинуть эти края до прихода французов, не смогли усидеть на попе ровно. Создали из своих крестьян отряды и занимались тем же, чем и я. Грабежом оккупантов. Конечно, размах у них был не сравним с моим, но нагадить французам успели немало.

Прибыли они для знакомства и распределения сфер влияния. Как оказалось, мы, сами того не зная, увели у них из-под носа один из обозов фуражиров, на полдня опередили. Они не предъявляли претензий, просто посетовали на бесполезно потраченное время. Вот и хотят договориться о разделе территории, чтобы избежать подобного в дальнейшем. Мелькнула мысль:

— Вот и пришло время, когда французов на всех перестало хватать. Невольно улыбнулся и озвучил надуманную проблему собеседникам. Мы долго смеялись, а потом обсуждали варианты взаимодействия.

Я объяснил им, что фуражиры мне в дальнейшем не особо интересны. Мы переросли подобные операции. Сейчас будем готовиться к встрече бегущей армии оккупантов. Это занятие будет поинтересней каких-то там фуражиров, да и выгоднее. Война скоро закончится, а я ещё не добыл достаточно средств для беззаботной жизни в дальнейшем. Это моё высказывание заинтересовало народ и заставило задавать