– Кишка у тебя тонка, Серхио. Но по роже ты мне точно дал бы. И пошел бы под суд.

– Тебе мало того, что ты уже со мной сделала? – Он поднял глаза. В них слезы. Злые, жгучие, от таких краснеют белки.

Вообще-то плакать Серго умел. Делал это красиво и уместно. Сколько раз Оля видела слезы умиления на его прекрасных глазах. Сейчас ему было не до игр. Серго жалел себя, злился на нее и страдал от бессилия.

– Ты подготовилась к нашей «случайной» встрече так основательно, что я тебя не узнал. Браво, София из Одессы! – Он начал неистово ей хлопать. – К жене моей в подружки набилась, внешность изменила…

– Ты не поверишь, но дебютные шаги я сделала не специально. И впервые встретила тебя действительно случайно. Это было на приеме в Доме кино. Ты выступал и меня не видел. – Она оставила бутылку. Газы от шампанского били в нос и мешали говорить. – Так что это сама судьба нас свела, чтобы я отомстила тебе за предательство.

– Довольна?

– Да.

Такой простой и уверенный ответ разозлил Серго.

– Дура ты, – выплюнул он ей в лицо. – Была ею и осталась. Только раньше в тебе свет был, чистота, а сейчас грязь одна.

– За это тебе спасибо, учитель. По своему образу и подобию слепил меня.

– Я тебя никогда не любил. Никого, только Аллу. И зря ты думаешь, что развела нас. Она простит. Не сейчас, не завтра, на это нужно время, но…

– Она тебя считает своим рабом. И презирает в глубине души. Но ты идеальный муж-картинка для звезды. Не веришь, могу включить диктофон, я записывала ее откровения.

– Засунь его себе в очко!

– О, как заговорил, – хмыкнула она. Раньше от Серго она слышала исключительно литературные выражения. – Смотри, язык отсохнет. Как без него будешь баб соблазнять?

Оля видела, он на пределе. И не хотела дальше злить Серго. А еще видеть его!

Все, занавес пора закрывать. Представление окончено.

– Ты все выяснил, теперь уходи, – сказала она.

Он встал, но в прихожую двинулся не сразу. Сначала обвел глазами комнату и остановился на портрете Оли, который сам лично повесил восемь лет назад.

– Я думать забыл о ней, едва вылетел в Штаты.

– Не сомневаюсь.

– А ты мне по-настоящему нравилась. Новая ты. Циничная озабоченная сука, притворяющаяся овцой. Мой типаж, как видно. Прощай, София из Одессы. Надеюсь, судьба нас больше не столкнет.

И он ушел наконец.

Когда дверь за Серго захлопнулась, Оля дала волю слезам облегчения. Они потекли впервые за восемь лет.

– Свободна, – всхлипнула Оля и улыбнулась своему портрету.

Глава 6

Он опаздывал! В последнее время Левон делал это часто. Он стал рассеянным, медлительным. Он мало спал и много думал о вещах, которые мешали сосредотачиваться на рабочих моментах. Все это происходило из-за Ольги. Сегодня вторую половину дня он терзался тем, что не сможет видеть ее так же часто, как сейчас, когда ее выпишут. Когда же наконец взял себя в руки и сел за медкарты, начал размышлять на тему, этично ли будет пригласить Олю на свидание сразу после того, как она покинет стены больницы (но будет приезжать на процедуры), или стоит подождать ее полного выздоровления.

Левон чувствовал ее симпатию. Но сомневался в том, что Оля готова к отношениям. А с другой стороны, столько лет упущено и нужно торопиться жить. Она сама этого хочет… Но хочет ли его? Симпатии мало. Нужны чувства посильнее. А еще сексуальное влечение. Оно же как будто в Ольге не проснулось. И это не выдумки Левона, такие выводы сделал психолог. Пациентка не просто избегает этой темы, она как будто не понимает, зачем обсуждать ТАКОЕ.

Отвлек Левона от этих мыслей звонок.

– Брателло, ты выехал? – услышал он голос Макара.

– Да, – соврал Лев. – Только что.

– Мы договорились на девять, а уже без двадцати, – проворчал тот. – Ты не успеешь вовремя.

– Признаю свою вину. Готов искупить.

– Коньяком армянским? – оживился друг.

– И им тоже. – Левон привез в подарок Макару шикарный коньяк, который грех пить просто так, без повода. – Ты, чтобы меня не ждать в машине, в магазин сходи, купи закуски. Я мчу!

И правда помчал, пусть и на своих двоих. Но перед тем, как покинуть кабинет, отодвинул нижний ящик письменного стола, самый большой. Там хранились презенты пациентов.

Левон достал из него три коробки. Две с алкоголем, а одну, как он решил, со сладостями. Скорее всего, восточными, все знали, как доктор Сарикян любит пахлаву и лукум. То была та самая коробка, которую передали ему через охранника Димона. Он как сунул ее в ящик в тот день, так и позабыл. Как он мог думать еще о чем-то, когда очнулась Спящая красавица?

Больше он в больнице не задерживался. Добравшись до машины, тут же выехал. На часах было без пяти девять.

…Макар поджидал Левона у подъезда. Сидел на скамейке, курил. Рядом стоял набитый провиантом пакет. Друг любил поесть, как сам выражался, от пуза!

Они были очень разными, эти два друга. Особенно внешне: высокий, тонкий брюнет с интеллигентным лицом и коренастый блондин с бородищей лопатой, будто подпирающей налитые щеки. Походил Макар на деревенского простачка, любителя рыбалки, бани и водочки, тугодума и лентяя. На самом же деле бывший мент был очень энергичным, деловым, собранным. Он много работал, активно отдыхал, хотя от рыбалки, бани и водочки не отказывался, но больше любил сноуборд и водные лыжи. Имел два высших образования и крепкую семью.

Левон называл Макара своим кумиром, и в этой шутке была лишь доля шутки.

– Не замерз? – спросил Сарикян у товарища. Погода весь день стояла хорошая, но, когда скрылось солнце, стало прохладно.

– Терплю лишения из-за твоей непунктуальности. – Макар встал и протянул руку для пожатия. Поздоровались. – На такси приехал, чтобы не бросать машину под твоими окнами, чужое место не занимать.

– Назад так же?

– Не, Муся заберет. – Так он звал жену. А она мужа Мася. Вроде глупо это, по-детски, но, по мнению Левона, мило.

Друзья поднялись в квартиру. Она встретила звенящей тишиной и едва уловимым запахом хлорки (Левон залил в унитаз чистящее средство перед выходом из дома).

– Ты бы хоть кота завел, – сказал Макар, стянув кроссовки и сунув ноги в тапки, которые называл своими. Облюбовал бархатные, расшитые золотом, с загнутыми кверху носами. Их Левону подарили на день рождения. Он их ни разу не надел, зато Макар таскал постоянно, хотя они ему были