Шверник решительно вышла из комнаты, забыв выключить ноутбук.

На мониторе некоторое время сияла заставка – фотография полей Тосканы. Белла сама сделала этот снимок, подражая Светке, которая, выйдя замуж, начала выкладывать в «Инстаграмм» один пейзаж прекраснее другого. Тоскана, Маремма, Лигурия, Ломбардия… А скалы Сардинии! А развалины Сицилии!

Но если у Рогозиной на каждый снимок набегала толпа комментаторов, то изысканную работу Беллы никто не заметил.

4

Анна вынула из шкафа юбку, добавила к ней свитер. Подумав, заменила свитер на жакет с блестящими металлическими пуговицами. Она будет слишком чопорно смотреться в этом костюме – но пусть. Спокойствие важнее.

Одежда – это броня. Если ты живешь изнанкой наружу, рано или поздно научишься защищаться. Или сдохнешь.

Часы.

Тонкая золотая цепочка.

Браслет.

Три кольца: змея, слон, кошка. Ум, сила, коварство. Все предметы, надетые на Анну Липецкую, были ее персональными оберегами. Непробиваемыми латами. Каждый имел свое значение, свою историю. Ей достаточно было бросить взгляд на часы, чтобы выравнивалось дыхание. Потрогать цепочку, чтобы паническая атака отступала.

На это потребовалось пять лет терапии. Зато по истечении этого срока Анна с чистой душой выкинула все упаковки таблеток, занимавшие шкафчик в ванной комнате.

Теперь она умела защищаться своими силами – и никто не назвал бы ее больше Шизой.

После долгих бесед с психологом они решили, что сосредоточенность на внешней «броне» – самый подходящий способ чувствовать себя в безопасности, пусть весьма своеобразный, но зато работающий. До нынешнего утра Анна была уверена, что ее защиту практически невозможно разрушить.

И не учла только одного: что она может оказаться в ситуации, когда на ней не будет одежды.

Услышав о сауне, Анна отвернулась, чтобы никто не увидел ее лица. Если бы она не знала Рогозину так хорошо, то подумала бы, что этот удар направлен конкретно против нее.

«Но ведь на самом деле я ее совсем не знаю. Эта женщина и Светка Рогозина из нашей школы – два разных человека».

«Довольно паранойи! Даже если твоя мания величия оправдана, получить доступ к медицинской карте – выше ее возможностей».

Звучало убедительно. Пожалуй, Рогозина действительно забронировала сауну для их посиделок без всякого умысла.

Но все это не отменяло того факта, что не в силах Анны было сохранять спокойствие, оставшись голой в компании восьми человек. Купальник не в счет.

Однако, подумав, она нашла выход. Во-первых, оставила цепочку – память о бабушке, ниточка, связывающая ее с любящими людьми. Анна ощущала ее как гибкий теплый луч, прильнувший к шее.

Защита номер один.

Тонкое кольцо со змеей. Глаз у змеи – рубин. Кольцо они купили вместе с мужем во Франции в лавке антиквара. Анна примерила его просто так, из чистого любопытства. Но змейка обвила палец, подмигнула алым глазом – и Илья, посмотрев на лицо жены, без единого звука выложил круглую сумму. С тех пор Анна почти никогда не снимала кольцо. У кого-то есть охранная собака, кто-то доверяет совам… А ее тотем – гадюка.

Защита номер два.

А третий оберег оказался совсем уж смешным. Может, потому и работал. Анна ухитрилась, провозившись целый вечер и исколов пальцы иголкой, зашить в шов купальника тонкую гибкую веточку ивы, сорванную в парке.

Хлыст.

Скрючившись под тусклым торшером в двенадцатом часу ночи, Анна вдруг увидела себя со стороны – и расхохоталась. Сидит взрослая тетка, глава целого аналитического отдела, – немаленького отдела, хотелось бы заметить! – и вставляет в трусы ивовый прутик. Ну не Шиза ли ты, Липецкая, после этого?

Но она вспомнила слова своего врача и мысленно повторила главную заповедь: «Не будь сама себе врагом!»

Делай то, что считаешь нужным.

И все-таки ее защит не хватило: она ввязалась в лишний, бессмысленный спор. Это выглядело глупо, и, застегнув последнюю пуговицу под горлом, Анна поклялась себе не повторять ошибок.

Первым человеком, которого она увидела, спустившись в бар, оказалась Маша Елина.

– Ты? – Анна не смогла сдержать удивления. – Я думала, ты давно уехала!

– Светка позвонила, – просто ответила та. – Сказала, что хочет прилюдно извиниться и кое-что объяснить. Вот я решила остаться.

Анна нахмурилась.

– Что? – не поняла Маша. – Что-то не так?

– Да нет, все так… – Анна не совсем была уверена, что это правда. – Просто…

«Просто мне Рогозина сказала совсем другое».

В дверях показались Ира Коваль в джинсах и рубахе, роковая Белла с губами вампирши и Савушкина, одетая до такой степени скромно, что это выглядело бесстыдством. Маша никогда не могла понять, как у Любки так получается, но самое длинное платье на ней развязно намекало, что под ним игривое кружевное белье с секретиками.

Подошла молчаливая Мотя, избегавшая встречаться взглядом с кем-либо, включая Машу. Саша Стриж выступила из темноты, по-прежнему бледная, как утопленница. И последней в маленький, тускло освещенный зал влетела, дробно стуча каблуками, Анжела Лосина.

– Что пьете, девочки? Кто угощает?

Круглые глазки без малейшего смущения оглядели собравшихся.

Ей не ответили. Все напряженно ждали.

В половине седьмого Анна демонстративно взглянула на часы. Без двадцати семь Савушкина позвонила в номер Рогозиной, но ей никто не ответил.

– А зачем мы вообще ее ждем? – спросила Саша, ни к кому конкретно не обращаясь.

– За бизнес перетереть! – радостно сообщила Анжела.

Все уставились на нее.

– Какой еще бизнес? – хмыкнула Коваль.

– А я не знаю, мне откуда знать-то! Я вообще-то в бассейн пойти хотела, а то тут у некоторых приступы случаются… – Анжела покосилась на Машу. – Припадки лечить надо, между прочим!

– А вот глупость неизлечима, – пробормотала Савушкина.

Но Лосину это не смутило.

– Короче, я уже купальник напялила. А тут звонит Светка, говорит, бизнес решила забабахать, без меня ей никак. Ну, я и прискакала. Человека-то хорошего всегда выручить надо!

– Слушай, Лось, – страдальчески сказала Любка, потирая лоб. – Ты, конечно, индивидуум той еще альтернативной одаренности. Но даже тебе должно быть понятно, что никаких бизнесов Рогозина с тобой вести не будет.

– А это мы еще посмотрим. Завидуешь, Сова, что не пригласили в дело?

– Нет никакого дела.

– Мне Света сказала, что хочет извиниться, – подала голос Маша. – Хотя извиняться стоило бы мне. Я б уехала, честно говоря… Но она так просила…