Плов Макс все равно ел. Из вредности. Правда, осилить слипшуюся рисовую кашу с крупнокалиберными пареными морковинами и кусками курдючного жира получилось только до половины – готовили в кафе компании «Голден файерс» отвратительно. Хитрая дочурка Гайворонского ничего для себя не заказала, с увлечением грызла печенье, а ему подпихивала повядшие перцы, помидоры и огурцы.

– Вам же доктор сказал, что нужны витамины! – настаивала она.

– Даш, а представляешь, как я злюсь, когда ты ничего не жрешь, – рассмеялся Артур Георгиевич, глядя на них.

– Я же не больная, – нашлась Дарья.

– Я тоже не больной, сами ешьте свои овощи! – Троянцев придвинул к девушке тарелку.

– Даш, он не больной. Он на голову стукнутый. Улавливаешь разницу? – хохотнул Гайворонский. – Ешь, кому говорят.

– Пап, ну и шуточки у тебя, – состроила моську Дарья. – Не заставляй Максима, не хочет, так и не надо!

– Это я заставляю? Это ты ему под нос томатами тычешь уже полчаса.

– Ничего я не тычу! – Дарья надулась, нахохлилась и удалилась есть свои крекеры в кресло.

– Отвратный плов, – поморщился Гайворонский, недовольно отодвинув от себя тарелку.

– Нормальный плов, очень вкусный, – сказал Макс и затолкал в себя еще одну ложку слипшегося риса.

– Какие-то вы прямо нигилисты оба… – проворчал Артур Георгиевич. – Повара все равно уволю. Ворует, свинья такая. Да, надо почаще в офисное кафе заглядывать, проверять, чем сотрудников кормят.

Троянцева снова в сон потянуло, реагировать на семейку Гайворонских больше сил не осталось. Рыжая Вера приволокла коробку с новыми ботинками и три пары носков. Ботинки оказались велики на два размера, но Максу все стало безразлично. После еды его так разморило, что он даже злиться был не в состоянии. Троянцев натянул носки, ботинки и окончательно выбился из сил – с воротником Шанца совершать привычные действия оказалось непросто. Дочурка Гайворонского неожиданно присела перед Максом на колени и завязала ему шнурки.

– Вы чего, не надо этого… – смутился Троянцев.

Гайворонский наблюдал за манипуляциями дочурки с таким изумлением, что его брови выехали за границы лба.

До машины Макс доковылял с трудом, благо идти было недалеко – двадцать шагов до лифта, тридцать пять до автомобиля. Дочурка Гайворонского поддерживала его за талию. Мать Тереза, блин, ругался про себя Троянцев. Ему хотелось позвонить Светке и рассказать, в какую беду он попал, но Гайворонский строго предупредил, чтобы Макс держал рот на замке во избежание лишения зубов. Сама Светка не звонила, наверное, до нее дошли сплетни о его свадьбе и беременной невесте. На фига, кстати, девчонка такой сарафан напялила? Дура! Какой-то бред, бред, бред…

Владения Гайворонского поражали размахом. Артур Георгиевич не стал скромничать и размахнулся гектара на два, обнеся участок кирпичным трехметровым забором. Дом тоже поражал. Вернее, домов было несколько понатыкано по всей территории, а отдельно стоял скромный такой особнячок в четыре этажа, красный с белыми колоннами. Под родовое поместье русских князей косит, решил Макс и злорадно подумал: как бы Гайворонский ни пыжился, все равно рожей не вышел. Да и дочурка его…

Троянцев покосился на Дарью. Девушка в пути задремала, и Макс смог рассмотреть ее внимательней. Странно, в спящем состоянии она казалась ему милой и какой-то старинной. Узкое лицо, тонкая нитка бровей, ресницы роняют тень на бледные щеки, прямой носик, аккуратно очерченные губы, маленькие, не такие, как сейчас носят. Расчесать ее на прямой пробор и… невеста будет походить на благородную анемичную барышню прошлых столетий. Решено, на свадьбу он подарит ей кружевной зонт для прогулок по фазенде. Пусть ходит побольше, говорят, прогулки улучшают сон. Какой ужас, он уже думает о браке как о само собой разумеющемся факте!

Машина заползла в гараж и остановилась. Троянцев не слишком любезно пихнул Дарью в бок, девушка тут же распахнула глазищи, часто заморгала и смущенно улыбнулась. Макс порозовел и отвел взгляд. Интересно, как она будет лыбиться, когда папаша стукнутый вынудит ее вступить в фиктивный союз с первым встречным? Красивая свадебка получится: жених во фраке, а вместо бабочки воротник Шанца.

Внутри дом, как Макс и предполагал, поражал воображение роскошью давно ушедших дней: картины в золоченых рамах, тяжелые бархатные гардины, начищенный до блеска паркет, антикварная мебелишка и прочие атрибуты барства, например, белый рояль. На фига Гайворонскому рояль? С такой рожей не роялями надо обставляться, а боксерские груши вместо хрустальных люстр везде развешивать.

– Дорогая, не соблаговолите ли помузицировать для меня на сон грядущий? – пошутил Троянцев, чувствуя, что сейчас уснет стоя, как лошадь.

– В другой раз, – вполне серьезно ответила Даша. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Горничная уже должна была ее подготовить.

– Надеюсь, горничная перинку как следует взбила? Я на невзбитых перинках не сплю, так и знайте, – пошутил Макс.

– Конечно, взбила, – по-прежнему очень серьезно заявила Дарья. – Пойдемте же… – Она взяла его за руку и повела за собой по коридору, потом еще по одному коридору, наконец они вошли в светлую комнату с большой кроватью, шкафом из карельской березы, балконом и отдельным санузлом.

– Если что – звоните, – сказала Дарья, стоя на пороге.

– У меня деньги на сотовом кончились, – вздохнул Троянцев.

– Вы просто позвоните в колокольчик. Он на тумбочке, рядом с кроватью, – показала Даша. – Немножко старомодно, да? Это папина идея. Он большой почитатель русских традиций.

– Конечно, как же я сразу не догадался! Просто надо позвонить в колокольчик, – хмыкнул Макс, шатающейся походкой подошел к кровати, повертел в руках предмет, похожий на елочное украшение. Колокольчик оказался хитроумным электронным устройством. Неплохо почитатель русских традиций Гайворонский усовершенствовал традиции.

– Вам ботинки помочь снять?

– Нет! – испугался Троянцев.

– Тогда я пойду. Спокойной ночи.

– Как, а поцеловать? – брякнул Макс, вспомнив вдруг анекдот про осеменителя коров.

– А это обязательно? – смущенно поинтересовалась Дарья, явно не знавшая тот анекдот.

– Конечно! Я без поцелуя никогда не засыпаю, – не выходил из роли Троянцев.

Даша направилась в его сторону.

– Вообще-то я пошутил, – тормознул ее Макс, поражаясь наивности дочери Гайворонского. Удивительная девушка, все принимает за чистую монету. Не хватало еще, чтобы она в самом деле его облобызала.

– Придурок! – сказала Дарья и выскочила за дверь.

– Сама дура, – не остался в долгу Макс. И тут же заорал: – Даша, простите меня! Я идиот! М-да…

Правда, идиот, совсем забыл об угрозах Гайворонского. Если Дашутка откажется фиктивно регистрировать с ним брачные узы, то целоваться ему придется с червями на кладбище. Завтра надо постараться ей понравиться. Изобразить из себя влюбленного. Он всего лишь сыграет роль. Как актер. Всего лишь роль.