На стеганом одеяле лежало что-то синее с желтыми полосками. Макс приподнял шелковую ткань. Штанишки и пиджачок. Прелесть какая, добрая горничная приготовила для него пижамку. Пижамку! Не в дурдоме ли он на самом деле? Там вроде тоже пижамки выдают. Троянцев дебильно улыбнулся, повалился на постель и мгновенно уснул, прижимая к груди нежную шелковую ткань.

* * *

Может, зря он затеял эту авантюру с фиктивной свадьбой?

Артур Георгиевич остановился у двери в комнату дочери, чтобы немного утрясти в голове путаные мысли. В офисе идея с бракосочетанием показалась единственным выходом, но сейчас, когда надо было озвучить затею Дарье, Гайворонского охватила паника. Разумные доводы на дочь никогда не действовали. В ее башке жило столько тараканов, что предугадать ее реакцию Гайворонский и не брался. Последствия могут быть катастрофические, вплоть до побега Дашки из дома в знак протеста. Ведь сбегала же она из закрытой школы дважды, приходилось летать в Лондон и разруливать ситуацию. Парень-то напуган, и совершенно очевидно, что будет молчать как рыба. А вдруг осложнения? В больницу загремит, там врачи церемониться не будут, они, кажется, обязаны сообщать о подобных травмах в милицию. Придет мент с проверкой, начнется канитель… Нет, опасно дело на тормозах спускать. Артур Георгиевич постучался и вошел.

Дашка вздрогнула и торопливо закрыла компьютерную страницу. Как обычно, она торчала в Интернете. Наверняка любовалась на своего Блума.

– Ты чего, пап? – растерялась девушка. Отец в ее комнату заглядывал редко.

– Поговорить надо. – Гайворонский сел на кровать дочери, посадил себе на колени ее любимого медведя. – Понимаешь, какое дело…

– Мне тоже с тобой надо поговорить! – перебила его Дашка. – Ты только не расстраивайся, но твоя Вера… Твоя Вера мне в кафе советовала апельсины есть и крекеры. Она думает, что я беременна от Максима. Вера слышала, как ты следователю говорил про свадьбу, и сделала такой вывод. Я думаю, так думает не одна она. В кафе ко мне за столик подсела Светлана Прохорова.

– Зачем?

– Чтобы разузнать подробности. Мне кажется, ей Вера рассказала про свадьбу. Я совершенно растерялась и не знала, что говорить. Это ведь она Максима протежировала, как ты говорил, а про аварию же нельзя было. В общем, так получилось, что Светлана решила, будто мы с Максимом давно встречались, просто он не знал, что я твоя дочь, и узнал об этом сегодня. Мы вроде как в кабинете твоем случайно встретились, вот правда и открылась.

– Гениально! – хлопнул в ладоши Артур Георгиевич.

– Но как же теперь быть, пап?

– Как быть? Обыкновенно. Замуж выходить за Максима, – радостно предложил Гайворонский. – Сыграем свадебку, и никаких проблем.

– Да, это, конечно, решило бы проблему, – задумчиво произнесла Даша.

– Ну и все! Значит, договорились, – счастливо улыбнулся отец. – С Максимом я поговорю. Он парень хороший, не сомневаюсь, что согласится спасти репутацию нашей семьи.

– Да, он очень хороший. И, несомненно, согласится спасти репутацию нашей семьи. Но вряд ли он захочет стать отцом чужого ребенка.

– Дочь, ты переутомилась? Понимаю: тяжелый день, стресс… Какого ребенка, солнце? – полюбопытствовал Артур.

– Обыкновенного, который родится скоро. Меня уже три недели тошнит и ничего не приходит, – буркнула Дашка.

– Что не приходит? – растерянно спросил отец.

Даша соскочила со стула, нагнулась к уху папочки и шепнула ему, что конкретно у нее не приходит.

Гайворонский застыл истуканом, не в силах поверить в услышанное. Затем медленно поднялся.

– Кто? Кто посмел?! Глеб? – заревел он, бешено вращая глазами. – Урою козла!

– Нет, не он! Папа, нет! – закричала Даша, повиснув у Артура Георгиевича на руке, сползла на пол и заплакала.

– Даша, отвечай, кто! Мне надо знать! – Гайворонский присел рядом, схватил дочь за плечи и встряхнул. – Отвечай, кому говорят. Не реви! Я твой отец, мне надо знать правду. Ничего я этому козлу не сделаю, обещаю.

– Поклянись! – всхлипнула Даша.

– Клянусь.

– Не так. Памятью мамы поклянись.

– Клянусь памятью мамы, – послушно сказал расстроенный бизнесмен.

– Помнишь, мы в галерею ходили? Тебе еще работы одного художника не понравились… А мне очень понравились. Я потом туда поехала еще раз и случайно с художником тем познакомилась. Я ему выразила свое восхищение, а он предложил мне свою студию показать. И показал…

– Что он с тобой сделал? – скрипнул зубами Гайворонский. – Он лишил тебя… эээ… цветка?

– Боже мой! Какого цветка? – Дарья закатила глаза. – Мне двадцать лет, папочка. Неужели ты думаешь, что у меня никогда парня не было? Я встречалась с одним, еще когда в бизнес-школе училась. Он на Орландо Блума был чуть-чуть похож. А, не важно, – махнула рукой Даша. – Ничего художник со мной не сделал. Я сама. Вернее… Не знаю, что на меня нашло. Под его обаяние попала, наверное. Все как-то так само случилось. Приехала домой, и все. Ничего не чувствую. Ты прав, ничего особенного в нем нет. Обычный мазила. Я о нем забыла, а потом меня тошнить начало, и голова кружится все время. Не могло такого случиться, я знаю, как надо делать, чтобы не случилось. Но… случилось. – Даша подняла на отца несчастные глаза.

Артур Георгиевич притянул дочь к себе и крепко обнял. От ее волос пахло молоком и инжиром, совсем как в детстве. Спросил:

– Хочешь молочка?

– Хочу, – улыбнулась Даша.

– Сейчас приготовлю. – Артур Георгиевич чмокнул дочь в макушку, поднялся, легко подхватив Дашу на руки, положил девушку на кровать и укрыл одеялом.

– Ты правда на меня не сердишься?

– Нет.

– Почему тогда у тебя такое зверское выражение лица?

– Это сургучная печать, скрепившая мою клятву. Очень хочется превратить твоего художника в абстрактный натюрморт, но теперь не могу. А если серьезно, то я шел предложить тебе заключить фиктивный брак, чтобы избежать некоторых проблем, которые возникли, но не знал, как ты отреагируешь, – честно объяснил Дарье суть дела Артур Георгиевич. – Решай, – с нажимом сказал Гайворонский и отправился готовить обещанный напиток.

Когда отец вернулся с кружкой молока, Дарья снова сидела за компьютером и щелкала по клавишам.

– Я уже ложусь, – обернулась она, торопливо закрыв страничку. Лицо счастливое, глаза блестят, щеки расцвели красными маками.

«Видно, о своем кумире Орландо Блуме узнала какую-то приятную новость, балдося», – подумал Гайворонский и поставил чашку на компьютерный стол.

– Ой, а что такое с твоей рукой? – обеспокоенно спросила Даша. – У тебя кровь…

– Ерунда, – Артур Георгиевич спрятал руку в карман, – случайно поцарапался.

– По поводу нашего дела… – Дочка глотнула молока, оставив над губой белые усы. – Я подумала. Раз надо, так надо. Никаких проблем. Спасибо тебе за молочко. Ты самый лучший отец в мире!