— А кто же тогда дал вам адрес Бородина?

— Ах да, — Эдуард Петрович попытался улыбнуться, — совсем забыл. Алексей дал мне адрес. А почему вы спрашиваете, вы ведь были тогда со мной?

— Тогда еще один, последний вопрос. Кто знал о вашем визите к Малявиной?

— Никто. — Эдуард Петрович отрицательно покачал головой, но, когда наткнулся на мой недоверчивый взгляд, понял, что дал неверный ответ. Крапивин выдержал небольшую паузу, потом закрыл глаза ладонью и тихо сказал:

— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. — Он поднял глаза и посмотрел на меня. — Да, я помню, что давал Алексею фотографии Малявиной и просил сохранить их. Но вы ошибаетесь, это только совпадение. Алексей не мог.

— И тем не менее все указывает на него, вы не заметили?

— Уверяю вас, — Крапивин пытался защищать коллегу, который попал под подозрение, — Алексей отличный парень, у него нет причин подставлять меня.

— Я понимаю, Эдуард Петрович, что вам неприятно подозревать коллегу, с которым у вас сложились хорошие, дружеские отношения. Но этот вариант я проверю.

— На этот раз без меня, — журналист замотал головой. — После подобных обвинений я просто не смогу смотреть в глаза Алексею. А вдруг выяснится, что ваши подозрения ошибочны?

— Это ваше право, Эдуард Петрович. Я только хочу попросить у вас телефон Алексея. Как мне с ним связаться?

— Хорошо, я его вам дам, — Крапивин поднялся со стула и пошел в коридор, где висела его куртка.

Через минуту он вернулся и продиктовал мне номер мобильного телефона фотографа.

— Только убедительно вас прошу, когда будете разговаривать с Алексеем, не говорите о том, что я разделяю ваши подозрения относительно его.

— Не волнуйтесь, — ответила я.

В нашем «сплоченном» коллективе возник маленький переполох. Крапивины категорически отказывались оставаться в квартире наедине со Смирновым, а Смирнов, в свою очередь, категорически отказывался покидать квартиру. Он намеревался дождаться своей очереди на мою помощь и согласен был ждать столько, сколько потребуется.

— Евгения Максимовна, — шептал мне на ухо обеспокоенный журналист, — вы должны понимать, как это опасно. Вы ведь мой телохранитель, вы не можете оставлять меня с этим чудовищем, он меня убьет.

— Ты же не станешь меня выгонять, — говорил Смирнов. — Я, между прочим, пока вы там с Крапивиным свои проблемы решали, посмотрел телевизор, и знаешь, что узнал? — Леонид неприятно хихикнул. — Твоего клиента, оказывается, в двойном убийстве подозревают!

— Он этого не делал.

— Ну и что? Я как на улице окажусь, первым делом в милицию позвоню и сообщу, где прячется убийца со своей женой-подельницей.

— У меня есть только один способ избежать ваших угроз, — ответила я шантажисту Смирнову. — Приковать тебя наручниками к трубе. Тогда и овцы будут целы, и волки сыты.

— А что, я не против, — неожиданно легко согласился Смирнов. — Можешь меня снова приковать к батарее. Только подожди, я в туалет сбегаю, — он начал расстегивать ремень, — а то ты еще неизвестно когда вернешься, а этот противный журналюга вряд ли будет мне утку подносить…

Я подъехала к издательству, в котором работал фотограф Алексей, в начале одиннадцатого. Сегодня я решила воспользоваться своим «Фольксвагеном», который еще вчера рассматривался как подозрительная машина, похитившая гражданку Крапивину из химчистки. Со слов Мечникова я поняла, что номер моей машины оперативники заметить не успели, так что я могла смело передвигаться по городу, не опасаясь, что меня остановят гаишники. Я припарковалась напротив издательства. Достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Алексея. Фотограф ответил очень быстро. Голос его звучал немного взволнованно.

— Да, слушаю. Кто это?

— Алексей, здравствуйте. — Я говорила вкрадчиво. — Меня зовут Евгения, я помощница Эдуарда Петровича Крапивина, помните меня?

— Вы приходили к нам с Эдуардом Петровичем? — высказал он свою догадку.

— Да, да, это я. Алексей, мне надо с вами встретиться и передать кое-что от Крапивина.

— Вы знаете, где сейчас Эдуард Петрович? — удивился фотограф. — Но ведь его разыскивает милиция.

— Да, да, мне это известно, Эдуард Петрович попал в неприятную историю, но он ни в чем не виноват. — Я говорила тоном испуганной юной девушки, которая обеспокоена судьбой учителя. Алексей не должен опасаться встречи со мной. — Эдуард Петрович золотой человек, и кому только в голову пришло, что он способен на такое. — Голос мой дрожал от обиды за талантливого журналиста.

— Да, я согласен с вами, Крапивин не мог убить, — торопливо сказал Алексей и тут же задал вопрос: — А где он сейчас?

— Он просил никому не говорить об этом, и еще он просил, чтобы я передала вам записку. Я сейчас стою на проходной издательства, не могли бы вы…

— Сейчас спущусь, — перебил меня Алексей. — Никуда не уходите, я сейчас спущусь.

Я вышла из машины и пошла в сторону издательства. Через три минуты после нашего разговора запыхавшийся Алексей вышел к проходной. Он не сразу узнал меня, потому что я была в рыжем парике и темных очках.

— Алексей, — окликнула я фотографа и энергично замахала рукой. — Я здесь.

— Здравствуйте. — Он внимательно разглядывал меня. — Я вас не узнал.

— Приходится соблюдать конспирацию, сами понимаете, — прошептала я.

— Да. Понимаю. — Он кивнул. — Давайте записку.

— Она не здесь, в машине, — сказала я, опасливо оглядываясь по сторонам. — Там записка и дискета.

— А машина где?

— Здесь рядом. Пойдемте.

Без задней мысли фотограф прошел через проходную, и мы вместе направились к моей машине.

— А что на дискете? — спросил он, когда мы переходили дорогу.

— Понятия не имею, — я пожала плечами. — Но Эдуард Петрович сказал, что информация с диска поможет доказать его невиновность. Он очень рассчитывает на вашу помощь.

— Разумеется, я помогу, чем смогу, — решительно заявил фотограф.

Мы подошли к машине, я щелкнула пультом, снимая «Фольксваген» с сигнализации.

— Садитесь, — предложила я фотографу. Сама обошла машину и села на водительское место.

Алексей сел рядом, захлопнул дверцу и вопросительно посмотрел на меня.

— Ну, давайте записку.

— В бардачке, — сказала я улыбаясь.

Алесей машинально наклонился к бардачку, и в этот момент я нанесла ему удар ребром ладони по затылку. Парень сразу обмяк и уткнулся лбом в панель управления, потеряв сознание. Я откинула его бесчувственное тело на спинку сиденья, пристегнула руки наручниками к дверце, которую предварительно заблокировала, и только потом завела машину, трогаясь с места.