Сегодня мы ходили с мамой по магазинам. Нашли у «Жерара Дареля» красивую сумку для моих школьных принадлежностей. Олив подарил мне потрясную перьевую ручку. Писать ей я не буду, никто давно не пишет перьевыми ручками, но все равно это супер с его стороны. Ему сейчас позвонил один очень крупный фрилансер по поводу рекламы какого-то автомобиля. Он уезжает на две недели в Париж; может быть, и на три. Ручаюсь, что вернется с новой татуировкой. «А может быть, и с новой машиной», – усмехнулся он. Пожелал мне хорошего начала учебного года и посоветовал побольше улыбаться. А я хандрю. В этом году я практически не училась. Немного заочно, немного в больнице, в самом начале. Так что я осталась на второй год. И это хреново. Я иду в другую школу. Если у меня там не будет подруг, плевать. Мы перепробовали уйму тональных кремов. Один мне в ноль подошел. И я немного повеселела.

* * *

Я помню Ответ № 1, который я нашла на УВ (Ужасный Вопрос): Он сыграл в орла или решку.

Коллеж ничего так. Я выбрала место у окна, что слева. Учителя тоже ничего себе. Особенно по изобразительным искусствам – просто душка. Понятное дело, у него есть подруга, вся из себя суперская, она заезжает за ним на «веспе». Прямо тебе картинка с рекламы. У меня появилась подружка. Ее зовут Саша. Она ненавидит свое имя, потому что у нее был сосед, злюка в рикаровской панамке[68], он назвал Сашей свою собаку, немецкого дога величиной с небольшого ослика. И потом, она считает, что это имя для мальчика. Я сказала ей, что Жозефина – фиговое имя, этакое буржуазно-зажато-претенциозно-важное. Она не согласилась. Сказала, мол, имя шикарное. Как ты. Вот поэтому, из-за этого «как ты» мы и подружились. Она мегарыжая, с миллионом оранжевых конфетти на лице, на руках, на плечах, на груди. Кажется, если ее встряхнуть хорошенько, они все слетят и закружатся. Вот было бы красиво. Но для нее это уродство. Посмотри на мои руки, как будто в них забили тысячи ржавых гвоздей. Я к ней прониклась, потому что она вроде меня. Мы не нравимся себе такими, как мы есть. И в то же время мы должны научиться себя уважать. Так говорит мне психолог. Сегодня она была у меня. Мы немного позанимались в моей комнате. Но больше слушали Mardy Bum[69] нон-стоп. Еще составили список мальчиков в классе. Семь никаких, два ни то ни сё, один сойдет, четыре ничего себе и один супер. Но мы понимаем, что нам ловить нечего, ей с ее гвоздями, мне с моей ветчиной.

Умер Патрик Суэйзи. Ну почему не пало на Мела Гибсона?

Она задала мне вопрос. Естественно. Я не посмела сказать ей правду. Правда мне еще слишком тяжела. В ней столько ужасного: быть сожранной Свином, задушенной Куском Дерьма. Это значит, что, может быть, ты и сама Свинья, сама Кусок Дерьма, что ты не заслуживаешь любви, не стоишь океана нежности, который делает жизнь раем. Я сказала ей, что попала в автомобильную аварию, не пристегнулась ремнем. Вылетела через ветровое стекло. Саша поджала губки, типа усомнилась.

Через две недели День всех святых и каникулы. Она пригласила меня к себе. У ее родителей есть дом в Урьяж-ле-Бен, под Греноблем. Мы будем принимать термальные ванны. Класс.

Я получила сегодня 17 по рисованию. Надо было нарисовать автопортрет в стиле какого-нибудь художника. Я выбрала Бэйкона[70].

Обалдетьобалдетьобалдеть. Сашина мама подарила нам ТАКОЙ абонемент. Полная разрядка. На три дня. Ванны с гидромассажем. (Обожаю.) Обертывание грязями (пфф). Струйный душ. Гидротерапия. Маникюр. Массаж под термальной водой. Я выбрала спину, не люблю, когда трогают мое лицо. Термальный бассейн. Солярий. Хаммам. Комната отдыха. Мы были самые молодые, самые красивые. Старушки смотрели на нас сначала с завистью и чуточку с презрением. А потом даже с сочувствием, и то сказать, вывески у нас такие. У одной гвозди. У другой колбасная лавка.

Мама у Саши обалденная, мы подолгу разговариваем все вместе до поздней ночи. Мне кажется, я расту, становлюсь с ней маленькой взрослой, что-то значу, существую такая, как есть. Мне бы хотелось когда-нибудь поговорить с ней о том, что со мной случилось. Не боясь и не стыдясь. Потому что я догадываюсь, что в тот или иной момент за кошмаром, за всем этим ужасом была любовь.

Ответ № 2 на УВ: Он испугался, что если выстрелит в Леона первого, я проснусь от выстрела. Увижу, как он это делает. И не буду больше его любить.

* * *

Я заполняю пустоты (продолжение).

* * *

В день, когда мне исполнилось пятнадцать лет, Леона исключили из школы на три дня. За ним пошел Олив. Они долго ходили вдвоем по парку. Я видела их из окна; Леон мотал головой. В какой-то момент он хотел убежать, но Олив его удержал; это было похоже на отцовскую взбучку – жестикуляция, крик. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь получали взбучки от тебя. Чтобы ты кричал на нас. Или бил. Ты был тихушником, как говорила мама, весь в себе. Интериоризировал. Ага, опять громкое слово, он интериоризирует. Мы говорили об этом с психологом, об интериоризации, нежелании дать выход своим эмоциям, страхе потерять над собой контроль. Потому что у меня, после того что ты со мной сделал, злость тоже вышла наружу не сразу. Сначала накатило чувство стыда. Это я была Дерьмом. Когда отец вас больше не хочет, это может быть только ваша вина. Очень долго я так думала: я не сделала его счастливым, разочаровала, я дура, у меня нет чувства юмора, нет обаяния, я некрасивая. Не дал мне Бог глаз цвета морской воды. А ведь глаза у меня такие же, как у него. Мне и в голову не приходило, что проблема в нем, именно потому, что он мой отец. Я искала в Интернете, хотела познакомиться с девочками в моем положении, но их отцы (а иногда и матери), видно, целились лучше моего. Ни одной выжившей не оказалось. Зато нашлось до фига инцестов, отцов-насильников, мифоманов, нежелательных беременностей. Но чтобы отец убил свою дочь – результатов ноль.

Странно, что я пишу «выжившей», это в первый раз. Это слово не приходило мне в голову раньше. Мы говорили об этом на очередном сеансе. Выжившая: оставшаяся в живых после события, повлекшего человеческие жертвы, сказано в «Ларуссе».

Я осталась в живых.

Но так тяжело не знать, почему.