Дверь мне открыла Валентина Георгиевна. Она натянуто улыбнулась, без сомнения считая меня возмутительницей спокойствия, и кивнула в сторону гостиной. В доме опять пахло специями и укропом, что навело меня на мысль о непрекращающихся заготовках на зиму.

Я любезно поздоровалась с Александром Петровичем, заметив, что он беспокойно ерзает в кресле, более сухо — с Мариной. Она сидела с замкнутым выражением лица, делая вид, что ей нет до меня никакого дела. Услышав скупые слова приветствия, она медленно наклонила голову, демонстрируя мне свое внимание, очень смахивающее на барское пренебрежение, и перевела выжидательный взгляд на Александра Петровича. Она была одета в темно-красное платье с глубоким треугольным вырезом. На ногах — черные туфли на высоком каблуке. «Словно в театр собралась, — усмехнулась я про себя, — хотя ей не привыкать к театральным позам».

— Прекрасно, — деланно просияла я, показав глазами на музыкальный центр, — вам будет очень интересно.

— А нельзя без этой таинственности? — поморщилась Марина.

— Я всего лишь высказала свое удовлетворение, — взяла я на себя смелость немного одернуть ее. — Можно? — посмотрела я на Спиридонова.

Он устало кивнул. Когда он разговаривал со мной по телефону, он казался более бодрым и заинтересованным. Или это присутствие Марины заставляет его надевать на себя личину спокойного делового безразличия? Плюнув на всю эту психологию, я вставила кассету в гнездо и нажала клавишу «Play». Я решила начать с разговора Брехмана и Клюкина.

— Кто это? — вопросительно взглянул на меня Спиридонов, услышав голос Олега.

— Клиент «Небоскреба», — пояснила я, — из дальнейшего разговора вы поймете, что его заставило обратиться к Брехману.

Я не удержалась, чтобы не скосить глаза на холодный гордый лик Марины. Ее правая бровь чуть заметно приподнялась, когда я произнесла фамилию ее любовника, но и только. Она даже не взглянула на меня, демонстрируя завидную выдержку.

В комнате воцарилось молчание, были только слышны голоса Брехмана и Клюкина. По мере прослушивания брови Александра Петровича сдвигались к переносице, а правое веко нервно подрагивало. Время от времени он бросал на меня удивленные взгляды и качал головой. В комнату вошла Маринина мать. Она недоуменно воззрилась сначала на меня, потом — на Спиридонова и наконец обратила свои взоры к дочери.

— Что здесь происходит?

— Наш бравый детектив, кажется, нашла убийцу Сережи, — с ледяной усмешкой проговорила Марина, — сядь, это действительно интересно.

Прослушав несколько реплик, Марья Семеновна озадачилась еще больше.

— Что это?

— Это Сережин заместитель…

— Это тот, который… — вытаращила глаза Марья Семеновна.

— Да, мой бывший любовник, — с холодной насмешкой в глазах и едва уловимой горечью в голосе сказала Марина, — это он убил Сережу.

Она уставилась в пол, подперев голову рукой. Я понимала, что ей безумно тяжело: столько напастей, столько разочарований!

— Вы немного не точны, — почти по-дружески взглянула я на нее, — был еще некто третий… Но слушайте.

Во время реплик и замечаний я вынуждена была приостанавливать запись, а потом вновь пускать ее. Марина одарила меня взглядом, в котором недоверчивая враждебность смешивалась с искренним интересом. Она несколько раз вздрогнула — тогда, когда Брехман прозрачно намекал на необходимость устранения Сергея.

— Подлец, — прошипела она, когда я остановила пленку.

Марья Семеновна с боязливым смирением посмотрела на дочь, но та сидела в прострации, что-то сдавленно шепча и тупо глядя на ковер. Спиридонов тоже словно окаменел.

— Но это же святотатство! — взорвался он, как безумный шныряя глазами по комнате. — Это ж… Изверги!

— У меня для вас припасен сюрприз, — без всякого злорадства сказала я, переворачивая кассету. — Давайте прослушаем еще вот это, — я включила воспроизведение.

Все были явно растеряны и сбиты с толку. Одна я сохраняла чисто учительское спокойствие, словно передо мной была группа двоечников, пишущих трудный диктант. Из динамиков донесся звук отпираемой двери и голос Клюкина:

— Я согласен.

— Вот и чудно, — обрадованно ответил ему Брехман, — ну ты проходи, проходи.

После небольшой паузы Михаил снова заговорил.

— Знакомься… Ах да, не будем называть имен. Это нам совершенно не нужно. Все мы хотим одного и того же. Тебе тут принесли деньги, — с довольной усмешкой произнес он, — аванс за твою услугу.

Я остановила запись. Марья Семеновна вскочила как ужаленная — куда девалась ее одышка!

— Эта девка, эта девка… — заорала она, — эта дрянь…

Голос изменил ей. Она было ринулась ко мне, но на полпути замерла.

— Ну что, Марья Семеновна, — невозмутимо обратилась я к ней, — продолжим?

Марина и Александр Петрович изумленно уставились на Марью Семеновну. Потом, словно сговорившись, перевели взгляд на меня. Так я и стояла под испытующе-вопросительными взглядами с пальцем на кнопке «Play». Я чувствовала себя не то чтобы волшебницей, но фокусницей — точно. Как будто должна была убедить собравшуюся аудиторию в своих феноменальных способностях умелого, можно даже сказать чудесного манипулирования предметами и воскрешения мертвых. «Ну уж это ты хватила!» — усмехнулась я.

— Вы можете дослушать сами, без меня, — посмотрела я на Александра Петровича, а потом — на Марину, — догадываетесь, кто был третьим лицом, заинтересованным в смерти Сергея Петровича?

Марья Семеновна бросала на всех нас дикие взгляды затравленного животного.

— Не верь ей, этой стерве! — заверещала она, рухнув на колени перед креслом, в котором сидела Марина. — Нет, она все выдумала!

— Дальше идет ваш разговор с убийцей, — глядя в упор на Марью Семеновну, сказала я, — вы «заказали» своего зятя.

— Мама! — Марина застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами. — Что она говорит?!

— Ваша мать, — посмотрела я на Марину, — оплатила услуги киллера. Она не хотела, чтобы вы разводились с Сергеем Петровичем, я правильно излагаю, Марья Семеновна? Ведь в случае развода вашей дочери и вашего брата, — скосила я глаза на Спиридонова, — Марина не получила бы практически ничего. А вы, Марья Семеновна, — усмехнулась я, — не хотели, чтобы ваша дочь, грубо говоря, осталась без гроша. Вашим томлением-искушением умело воспользовался Брехман; не знаю уж, при каких обстоятельствах вы с ним спелись. Возможно, вы плакались ему в жилетку, повествуя о несчастном жребии вашей дочери. А может, вы, зная, что он имеет на нее влияние и близок с ней, жаждали его видеть в зятьях? Факт остается фактом, вы наняли Клюкина. Он молодец, Клюкин, сделал эти записи. Хотел себя обезопасить от Брехмана и от вас, так, на всякий случай. Увидев вас в прошлый раз, я и подумать не могла, что ваши семейные интересы могут иметь столь серьезные, я бы даже сказала — трагические последствия. Вы рассчитывали помочь дочери, избавить ее от нищеты, хотя с ее профессией нищета ей не угрожала. Вы наивно решили, что тайна смерти вашего зятя никогда не всплывет на поверхность. И что же вы заслужили, Марья Семеновна? Ваша дочь будет всю жизнь относиться к вам со смесью жалости, презрения и ненависти. Такую вы цель перед собой ставили?