Лиска вздрогнула. Выходило, что для того, чтобы спасти родителей, надо их обмануть и украсть таблетки. Лиска еще несколько часов мучилась, пытаясь найти другие пути, но в конце концов, согласилась с голосом.

***

Удача была на стороне Лиски. Игорь хотел, чтобы жена скорее вернулась на работу и при каждом удобном случае напоминал об этом. Лиска решила ему подыграть и старалась быть в меру веселой. Все время отвечала: «да, мама» или «да, папа» и делала все, что велят.

Наконец, после очередной ссоры, Лиску освободили окончательно. Она должна была не пререкаться, учиться, читать и не гулять одной. По крайней мере пока. Лиска согласно кивала и старалась сильно не улыбаться. На следующий день она старательно читала, приготовила ужин и даже вымыла стол и вытерла подоконники. Родители остались довольны.

Усыпив бдительность, Лиска очень осторожно вела поиски лекарства. Перекладывая вещи, запоминала в каком порядке они лежали. Первым делом проверила шкаф. Разумеется, там было пусто. Затем пришел черед ящиков и тумбочек. Затем сумок и еще не распакованных после переезда коробок. Каждый раз не находя таблеток Лиска не отчаивалась. Пробовала снова.

После каждой неудачной попытки возвращался озноб и упадок сил. В голове билась одна мысль — еще! Найди еще! Дай!

Сидя за ужином и буквально запихивая в себя пищу, Лиска изо всех сил старалась не выдать дрожи и нетерпения. Ей хотелось накричать на родителей, потребовать немедленно отдать лекарство, разнести весь дом, но найти упаковку. Лиска даже обыскала одежду и сумки, но опять осталась ни с чем.

Удача улыбнулась после очередной проверки полок. Лиска задумалась и уставилась на лучик солнца, прыгающий по потолку. И вдруг увидела чуть выше шкафа едва заметные дверцы антресолей. Она никогда не обращала на них внимания, да и сейчас бы вряд ли заметила — уж слишком антресоли сливались с потолком — да только одна дверца была приоткрыта.

Лиска взобралась на стул, потом уцепилась за шкаф. Махина закачалась.

— Давай еще упади, — буркнул голос.

Лиска представила, как приходят родители, а она лежит на полу, придавленная деревянным монстром.

— Они наверняка там, — сказал голос, будто пританцовывая от нетерпения, — скорее.

— Заткнись! — оборвала Лиска и залезла на самый верх.

Шкаф качался, как корабль на волнах. Лиска старалась не смотреть вниз и не делать резких движений. Она приоткрыла дверцу. Внутри было пыльно и пахло чем-то противным. Лиска тут же вспомнила аромат духов, которыми поливала ее мама перед школой. Лиска засунула руку внутрь и нащупала небольшую деревянную шкатулку.

— Я же говорю! Они там! Там!

— Тихо ты!

Она прикрыла дверцы и начала долгий и тяжелый спуск. Как назло, несколько книжек от качки упали, и стеклянная дверца шкафа распахнулась. Преодолев последнее препятствие, Лиска спрыгнула со стула и как могла восстановила порядок.

На треснутой старой крышке висел хлипкий замок. Открыть такой не составляло труда.

— Ну же! — почти орал голос.

Стараясь скрыть дрожь нетерпения, Лиска распахнула крышку и… горестно выдохнула. В шкатулке лежали какие-то старые бусы, пропахший нафталином заячий хвостик, театральный веер, несколько булавок с цветными головками и кожаный ежедневник. Никакого намека на лекарства.

— Да как так то?!

Лиске хотелось расшвырять содержимое по комнате, растоптать ногами и разломать на кусочки. Там должны были быть таблетки!

— Дай! Дай!

— Ты видишь, что ничего нет!

— Мне плевать! Дай!

Ее затрясло сильнее. Лиска нацепила два свитера и закуталась в сдернутое с кровати одеяло. Она понимала, что не могла проглядеть лекарство. И все же вывалила содержимое шкатулки на кровать.

Чтобы немного отвлечься, Лиска открыла кожаный, исписанный тонким красивым маминым подчерком ежедневник. Тут оказались не только номера телефонов, но и небольшие заметки. Рядом с первой заметкой стоял год Лискиного рождения.

«10 апреля.

Мы расстались на скамейке в парке. С неба сыпался легкий весенний дождь, а Г. дал мне свою куртку. Так приятно и так больно одновременно. Г. хороший человек, я верю, что он сделал все возможное, но… я с самого начала знала, что наш недолгий роман закончится именно так: без лишних слов и слез. Без упреков и обид. Он сказал, что больше не может быть рядом, а я кивнула. Он проводил меня до автобуса, я уехала.

Стоило ли наплевать на все? На семью, на друзей, косые взгляды? Я могла собрать вещи и отправиться с ним на север, послав к черту карьеру в НИИ. Что меня остановило? Чем дольше я об этом думаю, тем больше жалею, что отдала ему куртку, села у окна и ни разу не обернулась».

Лиска оторвалась от чтения, чувствуя одновременно любопытство и гадливость. Она не могла представить, чтобы сдержанная и преданная семье мама могла такое написать. Лиска чувствовала, что лезет туда, куда не должна. Словно трогала грязными руками только, что отстиранную белоснежную скатерть. Лиска колебалась, но тут голос сказал:

— А вдруг там есть что-то про твое прошлое? Про мальчика с дядей или лагерь?

Лиска нахмурилась. Голос прав. В дневнике могли быть ответы на вопросы.

«10 мая

Вчера был праздник. Я видела радость и слезы на глазах у людей! С какой гордостью они шли по проспекту…. Конечно, юбилейный год! Я махала рукой и даже перекинулась парой слов с одним из ветеранов. Я гордилась, что моя семья тоже внесла вклад в освобождение города от захватчиков. Что они выстояли, и мы живем благодаря им. Сложно передать ту гамму эмоций, которую я ощущала. Наверное, от переизбытка чувств мне и стало плохо к вечеру. Хотя меня еще с утра подташнивало. Наверняка от пережаренных маминых котлет. Какой бы умной она не была, но готовить котлеты так и не научилась. Ладно, все это ерунда! Главное, что мне не было грустно и захотелось жить дальше».

«20 мая

Сегодня приезжал Игорь. Признался в чувствах. Мама слышала и была рада. Я что-то промямлила. Попросила дать время подумать. Все так неожиданно! Я знала, что нравлюсь ему еще со школы.

За ним бегали все почти все подружки. Как же, будущий инженер, да и родители не последние люди городе. Хоть он и не высокий, зато с красивыми черными волосами, статный, чуть загорелый. Я же никогда не считала себя красавицей. Простая девчонка со своими радостями и печалями. Родителей бы обрадовала такая партия. Лучшее, что по их мнению может мне достаться. А я… я не знаю. Его внимание мне льстит, но еще слишком живы воспоминания о Г. Он то был полной противоположностью. Не очень решительный, местами капризный и эгоистичный. Я