— Быстро как тебя обнаружили, Опушкин, — сказал флегматичный дежурный. — Только вчера разослали ориентировку, объявили во всероссийский розыск, и ты уже тут.

— Повезло вам сегодня… — мрачно произнес Антон, подыскав фразу, подходящую ситуации.

Дежурный посмотрел на него с уваженем и спросил, кивнув в сторону Дуни:

— А это кто?

— Это с ним была, вы сами разбирайтесь, — ответил румяный патрульный и ушел.

У задержанных изъяли паспорта, отвели их в изолятор временного содержания, посадили в камеру и оставили одних. Блудная внучка изобретателя стала нервно прохаживаться вдоль решетки, как пантера в зоопарке.

— Зря ты со мной связалась, — сказал Антон. — И я дурак, что взял тебя… Забыл, что со мной сейчас опасно быть…

Дуня остановилась в своих метаниях и с глухим звоном провела пальцами по прутьям решетки, как по струнам.

— Какая неожиданная самокритика! — сказала она и взяла еще один аккорд. — Хочешь что‑нибудь рассказать?

— Мне казалось, тебя раздражает, когда я говорю.

— Все равно сидим… Я скажу, если надоест.

И Антон, глядя в пол, часто разводя руками и пожимая плечами, все рассказал. Дуня не перебивала его, а только наигрывала на прутьях решетки монотонную мелодию и искоса поглядывала на кающегося грешника.

— Прости, что не смог выполнить обещания, и прялку я теперь не смогу отвезти. Но тебя, я надеюсь, отпустят, а мой дом теперь — тюрьма, — патетически закончил Антон и развел руками. Но тут же снова продолжил: — Хотя в чем я виноват? Что конкретно я сделал не так? Любой нормальный человек на моем месте поступал бы так же. Разве нет?

— Плохо быть нормальным, — заключила Дуня, впервые с утра испытывая хоть какое‑то удовольствие.

— Это почему это?

— Да вот поэтому. — Дуня обвела рукой камеру. Однако Антон выглядел таким несчастным, что Дуня решила пока больше не злорадствовать и добавила: — Но ты не переживай, может, все еще и обойдется.

— Как оно обойдется?

— Ну как‑нибудь, откуда я знаю. Если бы я все знала, я была бы как ты — такой же самой умной, самой уверенной, самой нормальной. Трактор же нашелся.

— Это была случайность.

— А тебе не кажется, что случайностей в жизни намного больше, чем логики?

Антон задумался, чтобы дать исчерпывающий логический ответ, но тут дверь открылась и по ту сторону решетки материализовался капитан Иванов во всей красе. Сияя своей лучезарной улыбкой, он отпер решетку, заключил Антона в объятия и даже поцеловал в щеку, кольнув усами.

— Поедем на награждение! — сказал он без объяснений.

— Какое награждение? Я во всероссийском розыске.

— Да нет! Это я, чтобы поскорее тебя найти, объявил тебя в розыск. Забудь. Видал? — Иванов похлопал себя по новым майорским погонам. — Мы герои!

— Кто мы? — не понял Антон.

— Мы с тобой, братья по оружию.

— Опять случайность, дяденька? Кто бы мог подумать, а?

— Племянница? Это хорошо, — одобрительно констатировал Иванов. — Ну, пошли.

Антона не надо было просить два раза, он встал и потянулся к прялке.

— Это зачем? — удивилась Дуня. — Не беспокойся. Я справлюсь.

— В смысле?

— Я остаюсь, прялка со мной остается. Мне лично на награждение не надо.

— Как остаюсь? Здесь, в тюрьме?

— Ну, рано или поздно меня же выпустят.

— Нет‑нет, Дуня, ты что! Тебе нельзя оставаться. Товарищ Иванов, скажите ей.

— Брали вас обоих, выпускают тоже. Прошу очистить казенное помещение, — сказал Иванов и зачем‑то подмигнул Антону.

Дуня неохотно встала и последовала за братьями по оружию на свободу. Выводя узников из застенка, Иванов быстро пересказал им официальную версию событий в Красных Огурцах — от контртеррористической операции спецназа позавчера до церемонии награждения сегодня.

— То есть я больше не розыске? — уточнил Антон и неожиданно понял, что разочарован столь резким падением интереса к собственной персоне со стороны государства.

— Да кому ты нужен! — рассмеялся Иванов и, чтобы окончательно реабилитировать бывшего подозреваемого, громко обратился к дежурному: — Следственные действия закончены, утреннюю ориентировочку отзываем.

— Как скажете, — равнодушно откликнулся дежурный, смял бумажку с фотороботом и зевнул.

— Паспорт верните, — сказала Дуня. — Мне ехать надо.

— Да, — спохватился Антон, — действительно.

— А паспорта ваши начальство забрало, — сказал дежурный. — У Кувалдина они, Ивана Николаича.

— А, — сказал Иванов, — понятно.

— И где же мы теперь его найдем? — возмутился Антон.

— Да там он, где и все, — успокоил его бравый майор. — На награждении будет. Там ваши паспорта и заберем.

— Извини, — виновато произнес Антон, когда они вышли на улицу, — придется тебе еще немного потерпеть мое общество.

Полицейская «Волга» притормозила у здания районной администрации, выполненном в стиле классицизма с элементами советского ампира. Из нее вылез майор Иванов и быстро взбежал по ступенькам. Антон с Дуней догнали его в дверях и зашагали по лабиринтам коридоров.

— А это что за прибор у тебя? — спросил майор на ходу, указывая на прялку. — Самогонный аппарат?

— Это, товарищ майор, прялка. Сувенир! — ответил Антон.

— Да… Майор!.. Во жизнь! — Иванову было приятно новое звание. — Так! Внимание! Мы тебя провели по операции как бойца спецназа, так что переодевайся сейчас в форму, вот тут в комнате тебе приготовили.

— Меня?! Какой из меня боец, у меня белый билет по язве!

— Разговорчики в строю! — пошутил Иванов. — Через полчаса награждение, будешь вместе с бойцами. И на вот тебе, гордись! — Он протянул Антону новенькое красное удостоверение с золотыми надписями «ФСБ Российской Федерации» и «Спецназ „Тюлень“».

Антон открыл удостоверение и увидел свою фотографию, ровно такую же, как была у него в паспорте.

— Откуда у вас эта фотография? — удивился он.

— Там, — Иванов показал пальцем куда‑то наверх, — есть не только фотографии.

Они зашли в подсобку. На стуле висел полный комплект экипировки бойца спецназа, знакомый Антону по криминальным теленовостям — черный комбинезон, куртка, шлем, ботинки, перчатки, бронежилет и даже что‑то небольшое, но явно огнестрельное — то ли пистолет с прикладом, то ли автомат без ствола.

— Это тоже брать? — с неприязнью спросил Антон, указывая на оружие.