— Так вот, отряд, у нас ЧП — пропал боец. Это мог быть любой из вас, и наш долг его спасти. Рядовой Капустин, вам ясно?

У Капустина коленки были выгнуты в другую сторону, поэтому Николаич засомневался, понял ли рядовой всю важность момента. Приглядевшись, он обнаружил, что и голова Капустина тоже вывернута в другую сторону, а вместо груди у него спина. Сопоставив эти наблюдения, Николаич понял, что Капустин весь целиком стоит спиной, но решил ввиду страшной опасности не обращать сейчас на это внимания.

— У кого планшет спецсвязи с дислокацией персональных маячков?

Из шеренги боком вышел прапорщик Галеев, протянул командиру планшет и сказал «Мама».

— Что «мама»? — переспросил Николаич.

— Мама, — развел руками Галеев, достал пистолет и выстрелил в потолок.

Гости завизжали, кто‑то захлопал, с полотка посыпались хлопья побелки.

— Отставить, Галеев! — поморщился Николаич.

Он хотел погрозить прапорщику пальцем, но вместо пальца из ладони росла змея. Николаич схватил змею и попытался вырвать ее с корнем. Галеев с интересом наблюдал за борьбой.

— Что стоим, Галеев? Помогаем командиру!

Галеев ухватился за змею, дернул из всех сил и вместе с командиром повалился на пол. Лежать на полу оказалось намного удобнее, змея улыбалась. Николаич выругался, решил пока не обращать на змею внимания, включил планшет и сосредоточился на карте местности, где красными точками были обозначены бойцы. Благодаря индивидуальным GPS‑маячкам, встроенным в шлемы наличного состава, командир теперь всегда мог узнать их местоположение. Отличная экспериментальная разработка, наконец‑то наука послужила спецназу. Змея подчинилась не сразу, и пришлось потратить несколько минут драгоценного времени, чтобы научиться ею управлять. Противное пресмыкающееся наконец поняло, что надо кооперироваться с другими пальцами, и смогло уменьшить масштаб карты. Николаич увидел еще одну красную точку, удалявшуюся от Красных Огурцов по федеральной трассе Е105 в сторону Москвы. Ситуация яснее ясного.

— Отряд! — призвал командир.

Отряда не было. Вместо него был снежный буран, из которого на командира надвигался огромный золотой фонтан. Николаич не растерялся и кинул в фонтан планшетом. Но планшет, как бумеранг, не пролетев и полпути, развернулся и полетел обратно. Николаич оглянулся в поисках оружия и понял, что все еще лежит на полу. Он сел. Отряд вернулся на место. Посмотрев на богатую люстру, которую он принял за фонтан, Николаич дал себе команду встать, встал, погрозил люстре и скомандовал:

— По машинам! За мной!

Дивным подмосковным вечером, распугивая гражданское население, из дверей здания администрации высыпались двадцать четыре спецназовца. Короткими перебежками они добрались до белого автобуса с надписью «Спецназ» на борту, почти без выстрелов взяли его штурмом и поехали в Москву.

Аслан был категорически недоволен тем, как разворачивалось торжество по случаю вручения медалей. Мало того что его заставили участвовать в унизительной процедуре на сцене актового зала, мало того что среди спецназовцев оказался его заклятый враг дизайнер Опушкин, так еще и банкет внезапно решили перенести в его собственный хрустальный дворец! Только что он бродил в великолепном одиночестве по светозарным мостам, как вдруг стерильное прозрачное пространство заполонилось толпой потных уродов в рубашках с короткими рукавами. Они оставляли на хрустале грязные следы, отламывали и пожирали голубые кристаллы с бриллиантовых перил и вообще хозяйничали вовсю. Дворец дрожал и осыпался с печальным звоном.

— Пошли, пошли! — кричал Аслан на незваных гостей. — Ты кто такой?! — вопрошал он официанта с подносом.

— Я официант, — оправдывался официант, — успокойтесь, Аслан Зелимханович. Вы устали…

— Кто тебя сюда звал вообще?

— Нас Константин Анатольевич нанял, вот у него спросите.

— Это мой дворец! Ты зачем здесь? — допытывался Аслан у главы администрации, который сражался с оконной створкой.

— Выпустите меня отсюда, — плакал Борщ, — мне страшно.

— Иди, иди, кто тебя держит!

— Оно, — пожаловался Борщ, дергая ручку пластикового евроокна.

— Я помогу, — вошел в положение Аслан, повернул ручку и распахнул окно.

— Серые чайки пришли за мной? — спросил глава администрации.

— Пришли, уходи уже, ну!

Борщ взобрался на подоконник, повернулся лицом к залу и хотел сказать речь, но Аслан вытолкал его в окно. Тем же способом он очистил мираж еще от четырех гостей, выкинул в окно стол, предварительно отломав ему ножки, расколотил Битой Спокойствия барабанную установку, завернулся в скатерть и уснул.

Машина пересекла МКАД, негасимый свет московских окон напомнил Антону о размеренной жизни, которую он вел еще пару дней назад. Он попросил у водителя телефон и позвонил маме.

— Хорошо, что ты позвонил, я как раз дожариваю котлеты. Ты заедешь?

— Нет, — сказал Антон, — сегодня не получится.

— Тогда я занесу.

— Не надо, ма, я сегодня вряд ли буду дома.

— А что случилось?

— Это долго объяснять.

— Ну ты попробуй, я не такая уж тупая, как тебе кажется.

— Тут одни друзья позвали на дачу…

— Ты сейчас на даче?

— Нет, еще не на даче, — ответил Антон, начиная раздражаться.

— А где?

— Я что, должен отчитываться за каждый шаг?

— Я что, уже не могу спросить?

— Мне сейчас не очень удобно говорить.

— Тебе всегда неудобно говорить. Мог бы и не звонить.

— Хорошо! Я сейчас в машине, еду в Останкино.

— Зачем?

— Сниматься в передаче.

— В какой?

— Про ремонт.

— Вот видишь, ничего сложного не было объяснить матери. А когда покажут? По какому каналу? А кто ведущий?

— Не знаю, пока не знаю.

— Давай я тебе подвезу котлеты в Останкино.

— Не надо, ма! Что я с ними буду делать?

— А я что с ними буду делать? Я для тебя готовила, старалась! Они пропадут! Так ты ценишь мой труд?

— Ма, как ты себе это представляешь…

— Никак не представляю! Отдам тебе котлеты и поеду домой, а ты их там съешь. Или на даче. Или угостишь кого‑нибудь. — В голосе мамы зазвучали мечтательные интонации, как всегда, когда она описывала встречу своих котлет с людьми.

— Ма!

— Все, хватит мотать мне нервы, я когда доеду — позвоню.

Машина подошла к телецентру, Антон расплатился.

— Что, опять Останкино будут штурмом брать? — пошутил водитель.