Хейвен беспокоил гнев фей, который она ощущала отовсюду после того, как собрала цветы, поэтому поспешила покинуть луг и вернуться в лагерь, радуясь, что время ее похищения еще не настало.

Магия поддерживала огонь в костре, чтобы до поры держать фей подальше, как объяснила Сурай, когда они проскользнули под золотой полог. Ароматы странных специй кухни Солисов, которые, должно быть, за время их отсутствия создала при помощи магии Рук, защекотали нос Хейвен. Сурай в облике вороны взгромоздилась на одну из деревянных балок под потолком.

Она наклонила голову, наблюдая за ними, и Хейвен показалось, что она увидела печаль и тоску в ее глазах.

Быть обреченной превращаться в животное или птицу, не иметь возможности прожить большую часть жизни с любимыми и близкими – это и правда настоящее проклятье, и Хейвен решила, что кем бы ни была эта Владыка Эффендира, ее нельзя назвать настоящей королевой. Потому что настоящая королева никогда не поступила бы так жестоко.

Хейвен выбрала место за столом рядом с Рук. Если бы не покалывание, пробегающее по коже от пристального взгляда фей, она могла бы притвориться, что находится в Пенрифе, в одной из беседок, которые иногда устанавливали во внутреннем дворе весной, могла бы представить, что Белл сидит справа от нее и ждет возможности подразнить ее за любовь к сладостям.

Кстати, о сладостях… На столе Хейвен ждали выпечка и всевозможные деликатесы. Некоторые она никогда не пробовала, но большинство узнала благодаря любви короля Горация к роскошной экзотической пище. Это было его единственное положительное качество.

Секунду спустя Ашерон присоединился к ним за столом, оставив свой меч и ножны у столба. Когда он занял место справа от Рук, его пристальный взгляд скользнул по Хейвен.

Повисла тишина, и Хейвен заерзала на стуле.

Без Сурай и Бьорна трапеза уже выглядела неловко – а они еще даже нормально не ужинали. Хейвен положила салфетку на колени и едва потянулась за миской с глазированным хлебом, как оба Солиса начали застольную молитву.

Подавив нетерпеливый вздох, Хейвен покорно застыла, но ее желудок протестующе заурчал. Ну зачем Богине эта пятиминутная благодарственная речь за еду, которая уже испортилась на солнце?

Закончив молитвы, Хейвен наполнила свою тарелку, даже не потрудившись прикоснуться к изящному столовому серебру, лежавшему возле ее локтя. Рук, которая медленно пережевывала еду с изяществом принцессы, наблюдала за Хейвен, скривив губы.

Ашерон положил себе на тарелку засахаренную свеклу и глазированную морковь, а затем вонзил в них вилку и принялся быстро, напряженно жевать – как будто пытаясь скорее покончить с этим фарсом.

Похоже, Хейвен единственная проголодалась по-настоящему. Положив вторую порцию еды на тарелку, она чуть помедлила.

– Где Бьорн?

Вопрос тяжело повис в воздухе. Рук стиснула зубы, а затем уставилась на горку нетронутых овощей на своей тарелке.

– Я не смогла пробудить его от видений.

– Может, мне отнести ему немного еды? – Хейвен приподняла прекрасную булочку, чья золотистая корочка блестела от медового масла.

Кислое выражение исказило загорелое лицо Рук, и она положила вилку на стол.

– Если он попал в ловушку своих видений, Хейвен, как, по-твоему, он будет есть?

Ой. Хейвен боролась с румянцем, ползущим вверх по шее.

– Ты права.

Рук снова взяла вилку, затем опять положила ее и вздохнула.

– Я не хотела огрызаться на тебя. – Ее золотистый взгляд скользнул по Хейвен. – Просто… мы все устали от этих земель, от темноты. Нас окружает нечто испорченное и неправильное, и оно питается нашей надеждой, равно как и нашей магией.

Хейвен вздрогнула, но не могла отрицать правоту Рук. Хотя они находились в своеобразном убежище, куда не дошло Проклятие, она по-прежнему чувствовала ледяные когти тьмы, поджидающие их за пределами этой долины.

После этого тишину за столом нарушали лишь звуки поедания пищи и случайный скрежет вилки по фарфору. Если друзья и пытались обмануть фей, притворяясь, что хорошо проводят время, то у них ничего не вышло.

Хейвен со всех сторон осмотрела бугристый желтый фрукт на своей тарелке и потыкала твердую кожуру ножом.

– Как это называется?

Рук посмотрела на странный предмет и скривилась.

– Полагаю, это разновидность горькой тыквы с Алмазных островов Эффендира. Ашерон?

Тот обиженно посмотрел на неизвестный овощ или фрукт, избегая взгляда Хейвен.

– Это квамли.

А затем сразу продолжил бездумно жевать.

Рук перевела взгляд с Хейвен на Ашерона, затем встала с понимающей улыбкой на лице.

– Пойду-ка еще раз проверю Бьорна.

Рук ушла прежде, чем Хейвен смогла возразить. Испытывая неприятные ощущения в груди, она нахмурилась, глядя в тарелку и сдерживая желание съесть еще одну порцию заварного крема.

Вместо этого она налила себе чуть-чуть бузинного рома, выбрав этот напиток не потому, что он ей особенно нравился, а потому, что это было единственное спиртное из Пенрифа, которое она смогла вспомнить и воссоздать при помощи магии.

Сиропообразный ликер обжег Хейвен горло и согрел живот, ослабив напряжение настолько, что она хотя бы смогла дышать.

Внезапно Ашерон откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и уставился на нее. Его взгляд был подобен внезапной вспышке огня на коже.

Хейвен медленно повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, и вскинула бровь.

– Ты была права, – его лицо превратилось в непроницаемую маску. – Нам нельзя допускать ничего, кроме притворства. Сегодня вечером я приду в твою палатку перед сном, но только для вида. Десять минут, и ты избавишься от меня.

Хейвен скрестила руки на груди, раздраженная высокомерным блеском в его глазах.

– Хорошо. Если ты считаешь, что потребуется всего десять минут… Может, справишься за пять?

Его глаза сузились до изумрудных щелочек.

– Знаешь что? Пусть будет час… для достоверности.

– Целый час?

– Это если я буду действовать на скорую руку.

– Договорились.

– Договорились.

Внезапно в шатре появилась Рук вместе с Сурай на плече и остановилась. Прежде чем занять свое место, она перевела взгляд с Хейвен на Ашерона. Бьорн следовал тихой тенью позади нее и рухнул на сиденье в тот же момент, когда Ашерон выдвинул стул для него.

Хейвен стиснула руки, заметив тусклые глаза Бьорна, его осунувшееся лицо и помятую тунику, но при виде того, как он поприветствовал кивком всех, кроме нее, у Хейвен скрутило желудок.

Пусть он был слепым, но всегда каким-то образом узнавал ее.

Но теперь… теперь ее как будто вообще не существовало.

Повисла тишина, пока Ашерон наполнял чашу темным ликером из хрустального графина. Бьорн осушил ее одним глотком, и Ашерон нахмурился. Еще одна порция. Еще одна пустая чаша.

Ашерон и Рук обменялись обеспокоенными взглядами, пока погруженный в свои мысли Бьорн водил пальцем