Нахмурившись, он вытащил кинжал из-за пояса и поковырял свои и без того чистые ногти. Это была навязчивая привычка, которой Ашерон пользовался, чтобы отвлечься от переживаний, тщательно скрытых под маской равнодушия.

– Эффендир постоянно мне снится. – В его словах сквозила уязвимость, которая поразила Хейвен до глубины души. – Волны его бирюзового моря разбиваются о берег в такт моему сердцебиению; его магия манит меня так, как никогда не манила ни одна женщина. – Ашерон поднял взгляд на Хейвен и сжал губы в тонкую линию. – Я либо сниму Проклятие и попрошу положить конец моему рабству у твоего короля, либо умру, пытаясь это сделать. Но я никогда не вернусь в Пенриф в цепях.

– Значит, ты никогда никого не любил настолько же сильно?

Стиснув зубы, Ашерон уставился на свои руки, прежде чем заговорить.

– Когда-то у меня был товарищ. Собрат по оружию. Его звали Ремуриан.

– Что с ним случилось?

– Он убит. – Его резкий тон удержал ее от дальнейших расспросов.

– А Авалин? – осторожно спросила Хейвен, немного невнятно проговаривая слова. – Разве ты не любишь ее так же сильно?

– Ах, это. Еще одна причина, по которой ты злишься на меня.

– Нет. Не злюсь. Просто… разочарована.

Ашерон приподнял бровь.

– Разочарована?

– Что ты помолвлен с другой.

Хейвен могла поклясться, что мускул на его шее дрогнул.

– А ты бы хотела, чтобы я вместо этого был помолвлен с тобой, Хейвен Эшвуд?

– Со мной?! Монстр Теней из Преисподней, я никогда не выйду замуж! Ни за кого.

– Тогда что тебя останавливает?

Румянец, ползущий вверх по шее Хейвен, теперь огнем опалил ее лицо.

– Я отказываюсь помогать тебе в предательстве Авалин.

Он хохотнул, – этот ублюдок хохотнул! – его голова откинулась назад, а белые зубы сверкнули.

– Мы с Авалин помолвлены, а не отданы друг другу в рабство. – Ашерон подался вперед, в его глазах появился веселый блеск. – Солисы живут очень долго, Хейвен. В отличие от обычаев смертных, брак для нас означает клятву растить детей и поддерживать друг друга, союз для укрепления наших родов. Это политический брак, хоть я и испытываю уважение и привязанность к Авалин, но нам разрешено иметь другие любовные связи. Главное, не заводить с другими возлюбленными детей.

У Хейвен приоткрылся рот. У нее кружилась голова, а сердце громко стучало в ушах.

– Меня беспокоит не только твоя клятва. Я не могу быть счастлива, пока Белл остается у Королевы Теней, Ашерон. Он… он мой Эффендир. – Сердце теперь билось где-то в горле, тысячи бабочек порхали в животе. – По крайней мере… я так думала.

Ашерон оторвал взгляд от клинка, вскинул голову, в его глазах заиграл голодный огонь.

– Думала? А… сейчас что думаешь?

Ощущая, будто все ее тело горит, Хейвен перегнулась через свои наброски и почти коснулась Ашерона – только почти.

Их разделяли какие-то сантиметры. Никогда еще такое крошечное пространство не казалось таким большим, таким многообещающим.

Ашерон напрягся, хотя улыбка тронула его губы.

– Разве ты не слышал? – выдохнула Хейвен. – Я скоро умру. И я не собираюсь тратить оставшиеся драгоценные секунды на чувство вины. Я хочу жить. Хочу испытать… все.

– Все? – тихо переспросил он.

Она кивнула, не отрывая от него взгляда.

Неровный вздох сорвался с губ Повелителя Солнца, чуть ниже челюсти затрепетала жилка. Ашерон беззастенчиво изучал лицо Хейвен, рассматривая каждую деталь, каждый шрам, веснушку и пору.

Его пристальный взгляд скользнул ниже, зацепившись за острый край ее ключицы, прежде чем опуститься еще ниже. Смертный мужчина украдкой взглянул бы на нее со стыдливой гримасой, смущенный тем, что посчитал ее тело привлекательным.

Только не Ашерон.

Он окинул ее оценивающим взглядом художника, который любуется предметом искусства, поклоняется божеству. В его зрачках вспыхнул огонь, когда томный взгляд остановился на изгибах ее груди.

– Что такое? – прошептала Хейвен.

– Я никогда прежде не встречал такую смертную, как ты, – пробормотал он и встретился с ее любопытным взглядом. – Ты ставишь меня в тупик. Возбуждаешь. И интригуешь.

Затем, медленно, так медленно, что Хейвен показалось, будто все это – сон, Ашерон протянул руку. Слегка проведя кончиками пальцев по ее щеке – это были ленивые, чувственные ласки, от которых по всему телу пробежали обжигающие волны, – он изучал ее лицо, наблюдая за реакцией.

Хейвен подалась навстречу его руке.

– Поцелуй меня.

Это было требование и все, о чем она могла думать. Его губы на ее губах. Ощущение его тела, прижатого к ней. И многое другое… гораздо большее.

– Поцелуй меня, – повторила она хриплым срывающимся голосом.

– Нет.

Хейвен напряглась и заморгала, словно выходя из транса.

– Что?! Почему нет?!

Веселое выражение лица Ашерона вызвало у нее желание ударить его, но за его усмешкой угадывалось страстное желание. Хейвен видела это по тому, как напряглись и затвердели его мышцы, как расширились зрачки до размеров маленьких виноградин, как приоткрылись губы и участилось дыхание.

Ашерон вздохнул.

– Ты пьяна…

– Я понимаю, о чем прошу, – перебила его Хейвен. – Я отдаю себе отчет в своих действиях.

Печальная улыбка тронула уголки его губ, когда Ашерон покачал головой, золотистые волосы упали ему на лоб.

– Даже если бы это было правдой, твои чувства притуплены. А когда я уложу тебя в постель, Хейвен, я хочу, чтобы ты почувствовала все.

Святая Богиня Небесная!

– Я всего лишь просила о поцелуе, – отрезала она. – А не о том, чтобы меня укладывали в постель. Хотя, хочу заметить, я уже в постели, хорошей и мягкой.

– По моему опыту, одно ведет к другому. Кроме того, в отличие от неуклюжих, грубых попыток совокупления, принятых у ваших смертных мужчин, Солисы занимаются любовью так, будто танцуют долгий, изысканный танец.

Хейвен понравилось то, каким хриплым от желания стал его голос.

– Звучит так, будто это отнимает много времени.

– В этой жизни любое достойное занятие требует времени. И как бы сильно мне ни хотелось прямо сейчас поцеловать, а затем взять тебя на этих роскошных мехах… – Ашерон умолк, в его груди зародилось рычание, пальцы стиснули мех. – Торопиться с этим означало бы притупить удовольствие. Поверь мне, Маленькая Смертная, – его губы лукаво изогнулись, – ожидание того стоит.

Хейвен выпятила подбородок, призвав на помощь всю силу воли, чтобы удержаться и не провести руками по гладкой, смуглой коже его груди, видневшейся в проеме туники. Пальцы так и чесались от желания пробежать по рунам на его теле. Прикоснуться к нему и посмотреть на реакцию.

В таком возбужденном состоянии Ашерон бы быстро передумал. Эта мысль пьянила Хейвен.

– А что, если я умру прежде, чем дождусь этого?

Его взгляд стал серьезным. Наклонившись вперед, Ашерон