Все пишут – любимым, матерям, друзьям…

Сергей, сидя над чистым листом бумаги, думает, его отсутствующий взгляд – на стене палатки. Улыбается теплой «внутренней» улыбкой: что-то вспомнил… Быстро начинает писать…

ГОЛОС ОТ ВХОДА: Командир, тебя ротный ищет!

СЕРГЕЙ: Черт! Сейчас… (Быстро заканчивает предложение, добавляет строку, подписывается, на ходу заклеивает языком конверт.)

Тыльная линейка лагеря. В нескольких шагах от ленкомнаты на коротком свежеобтесанном столбе – грубо сбитый деревянный ящик. В щель – широкую, темную, криво выпиленную – Сергей вбрасывает белый прямоугольник конверта.

В палатке ротного.

СЕРГЕЙ (недоверчивое лицо): …И разведку?

РОТНЫЙ: И разведку. Выметай всех до единого. На АЭС!

СЕРГЕЙ: А в разведку кто ж поедет?

РОТНЫЙ: Поедут. Я договорился.

СЕРГЕЙ: Кто?

РОТНЫЙ: Ну, завтра – с автобата.

СЕРГЕЙ: А послезавтра – с банно-прачечного отряда? Что эти автомобилисты там намеряют? И где? Они что, маршруты знают? Хорошо, если на приборе показания прочитают без ошибок…

РОТНЫЙ: Лейтенант! Надо выполнять разнарядку по людям на АЭС. Пока пополнение не придет – так и будет.

СЕРГЕЙ: Ну хорошо… (Еще не веря, с надеждой.) Ну хоть не всю разведку?

РОТНЫЙ (раздраженно): Я же сказал – ВСЮ!

СЕРГЕЙ: Товарищ капитан, завтра на дезактивации АЭС экипажи получат свою дозу – и все, потом некому будет в разведку ездить… А пополнение придет – кто их научит, по маршрутам провезет, покажет?

РОТНЫЙ: Раз-на-ряд-ка, Швайко. Панятно?

СЕРГЕЙ: Паня-атна… Так что, с роты – всех?

РОТНЫЙ (в ярости): Всех ходячих. Я же сказал – до единого!

СЕРГЕЙ: И официанта из столовой, что ли?

РОТНЫЙ: И его тоже! Успеет к обеду вернуться. А нет – без него как-то обойдемся. Повар раздаст! Все. Давай. (Тихо, сам себе.) И почему я не стал поваром?

Мужские руки вкидывают письма в ящик из сосновых досок. Загорелые и пока еще нет, большие и не очень, грубые и чуткие – множество разных мужских рук просовывают светлые прямоугольники с адресами в темный широкий и неровный проем. Есть и открытка – одна, Колина.

СЕРГЕЙ: Где Котко искать?

КОЛЯ: Ты что, не знаешь? Только давай лучше я – и перед самым выездом…

Коля – в темноватой палатке продовольственного склада; через дырочки в крыше и стенах его освещает розовое, еще низкое утреннее солнце.

КОЛЯ (шепотом): Давай-давай! И этот ящик бери!.. (Скребет ногтем по картонному ящику, с интересом осматривает помещение.) Тушенку бери! И хлеб…

ГОЛОС, СЛОВНО ИЗ МОГИЛЫ: Кто здесь?

Скрип из угла… Коля с улыбкой смотрит туда. Палатка заставлена картонными ящиками с консервами, тушенкой, маслом, деревянными ящиками с луком и проросшей картошкой. В углу, на земле, лежит сбитый из досок прямоугольник темно-зеленого цвета…

…который неожиданно откидывается! Это длинная крышка зарытого в землю ящика из-под какой-то амуниции, похожего на гроб.

В «гробу», отрывая голову от засаленной подушки без наволочки, поднимается с матраса заспанный Котко.

КОТКО (недовольно): Кто на складе?

КОЛЯ (не может поверить): Ты что, так и спишь там?

КОТКО (недовольно): Ну да. В земле же радиации меньше…

КОЛЯ: Зато радикулита больше!

КОТКО (обиженно): Здесь песок, сухо…

КОЛЯ: Трупы мумифицируются… Давай, пошли.

КОТКО: Куда это «пошли»? Я на посту – продукты стерегу!

КОЛЯ: Сдавай пост. Сегодня все на АЭС едут.

КОТКО: И я? Не может быть!

КОЛЯ: Может. Коммунистическая партия и Советское правительство приказали. Все ходячие – на АЭС…

КОТКО: Да я почти повар батальона! Старый вот-вот на дембель пойдет…

КОЛЯ: Даже разведка – и та на АЭС. Не то что труженики подноса и половника. Пойдем. Машина ждет.

На Котко больно смотреть. Человек, еще не попав на АЭС, уже инвалид. Кому это надо? Разве он виноват, что трусоват?

КОТКО (жалобно): Вот, официанта батальон теряет… (Вылезает.)

КОЛЯ (повернувшись к выходу, через плечо бросает взгляд назад): Уже потерял.

Котко начинает страдальчески собираться. Берет ватник… Думает, что ж еще… Не забыл ли чего… Коля наблюдает. Его глаза неожиданно загораются.

КОЛЯ: Слушай анекдот. (Рассказывая, он инсценирует, достает нужное из ящиков.)

Собирается хохол на войну.

Кусок сала – под одну мышку…

Хлеб – под другую.

Лук – в один карман…

Чеснок – во второй.

Кольцо колбасы – на шею под рубашку.

Застегнул воротник, чтоб никто ж этих сокровищ не увидел.

Оглядывается по комнате – что еще взять?

Жена спрашивает: «А куда ж тебе письма писать?»

«Да, наверно, пиши сразу – «В плен»…»

КОТКО (обиженно): Ну, так уже сразу и «в плен»…

Разведчики влезают в крытую бортовую машину. Она трогается.

Выезжает из лагеря вверх на трассу, ее передок задирается – и сзади виден весь кузов, заполненный разведчиками. На ухабах людей на поперечных досках-лавках бросает, как мешки: одну лавку – весь ряд бок о бок – в одну сторону, второй ряд людей – в другую… Как волны на море. Сергей и Коля сидят на крайней лавке, возле заднего борта.

Машина поворачивает вправо, на Чернобыль.

Грубо сбитый деревянный ящик для писем. Их забирают в брезентовый мешок с надписью «ПОЧТА СССР».

Из палатки через окошко видно колючую проволоку, глухие стены палаток, поставленных вокруг вплотную друг к другу. Это лагерь «особого отдела», задача которого – бороться со шпионами и всячески оберегать тайны… То есть то, что власть по каким-то причинам желает скрыть.

Внутри палатки на стене – написанная плакатным пером табличка «ЭКОНОМЬ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ» и стандартный советский плакат с рисунком-карикатурой «БОЛТУН У ТЕЛЕФОНА – НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА».

На полу, как мешки с картошкой, свалены мешки с черной трафаретной надписью «ПОЧТА СССР».

Из крайнего мешка особист, младший лейтенант[25]Шлепанцов, вытягивает двумя руками письма – как ворох кленовых листьев.