то говорим о них с позиции стороннего наблюдателя. Мы можем оценить материалы и конструкции, время и эпоху и многое другое. Собор Св. Марии перед Тыном строился с XIV по XVI век, был главным костёлом гуситов в Праге, в начале XVII века перешёл к иезуитам. В конце XVII века горел, поэтому получил более позднее барочное перекрытие.

Ратуша в Праге построена в XIV веке, часы на ней появились в начале XIX века и т. д. и т. п. Так о зданиях рассказывают историки и экскурсоводы.

Но здания складываются в площадь и становятся чем-то большим. Староместская площадь в Праге – сложное пространство, состоящее из основного большого и прилегающих к нему меньших пространств, по которым можно гулять по разным маршрутам, и из каждой точки будет открываться что-то новое, вид будет меняться, и все эти здания, которые формируют площадь, из статичной картинки превращаются в некий фильм. Для каждого человека этот «фильм» будет разным, в зависимости от скорости движения и маршрута, от остановок на этом пути, от того, какой раз он проходит эту площадь, на какие детали обратит внимание, и т. д.

Как у объёмной архитектуры: зданий, сооружений, малой архитектурной формы есть куча разных параметров, которые влияют на её качество, так же и с пространствами – мы можем оценивать их, используя те же принципы, о которых мы уже говорили. Для оценки пространств тоже можно использовать Триаду Витрувия: зачем сделана эта площадь, в чем её функция, соответствует ли её форма функции? Чем площадь вымощена, на каком она уровне, не затапливает ли её в ливни? Связана ли её красота с её функцией и техническими характеристиками? Можно использовать и другие критерии оценки, подходящие к объектам: пропорциональна ли она, сомасштабна ли человеку или чему-то другому? Есть ли в ней единый замысел? Как она украшена, есть ли у неё единый стиль или она состоит из разновременных зданий? Связаны ли эти разные эпохи между собой и чем именно?

Но у пространств есть дополнительные функции и возможности. О них мы и поговорим в этой главе.

Позитивные и негативные пространства

Пространства, которые образовывает архитектура, различаются по форме, по движению, по историческому происхождению, по функции и т. д. и т. п. Но для оценки качества нам в данной главе важнее всего, видим ли мы это пространство, читается ли оно легко и просто, как на примере со Староместской площадью в Праге, или пространство разваливается на кусочки и нужно прилагать усилие, чтобы его увидеть, прочитать его форму, объём этой пустоты, направление, смысл.

«Отрицательное» пространство. Пространство между фигур существует, но, чтобы увидеть его форму, нужно приложить усилие

Пространство, которое легко читается, называется положительным (позитивным); пространство, в котором мы волей-неволей сначала видим объекты, а его само нужно ещё мысленно собрать в нечто целое – отрицательным (негативным). Тут надо сказать, что это не про противопоставление «плохое – хорошее», а скорее про негатив как на плёнке для слайдов: куда мы смотрим в первую очередь, на черное или на белое, на объёмы или на то, что между? Что именно сейчас является более видимым: здание или площадь, фасады или улица?

Если упростить, то позитивные пространства действительно лучше негативных. В них спокойнее, уютнее, безопаснее. Позитивное пространство просматривается, его проще контролировать, мы ощущаем себя в подобном пространстве защищёнными. Поэтому так привлекательны исторические центры городов – в них точнее обозначены пространства – площади и улицы, тогда как в новых современных микрорайонах (и современных городских планировках) пространство распадается и превращается в отдельно стоящие дома, где нет уютного двора для игр детей, спокойного отдыха и безопасных прогулок.

«Положительное» пространство. Пространство между фигурами и его форма считываются легко

Как правило, позитивные пространства комфортнее и на физиологическом уровне. В них везде можно найти тень, в них нет сильных ветров (или, наоборот, в них проще организовать проветривание, если это требует климат, можно сориентировать улицы по розе ветров – и они будут продуваться). Несмотря на то что «позитивное» и «негативное» пространство – это не ярлыки, всё-таки первое имеет гораздо больше плюсов, и часто архитекторы стремятся создать позитивное пространство дополнительными способами, например, объединяя арками соседние дома.

В позитивных пространствах работают и объёмы зданий, и само пространство. Оно используемое и живое.

Необязательно возводить стены, чтобы создать позитивное пространство улицы или площади. Такими «стенами» могут быть и зелень, и малые архитектурные формы.

В какой-то момент пространства и их проектирование пропадают из истории архитектуры. Вроде бы в XX веке планируются и площади, и улицы, но они редко запроектированы как позитивные пространства. Уже в начале XX века венский архитектор Камилло Зитте пишет об этом в своей книге «Художественные основы градостроительства»[6] и призывает изучать более ранние эпохи и учиться у них создавать позитивные и соразмерные человеку пространства. Но увы – пространство продолжает исчезать из поля внимания архитекторов, и в XX веке идея об уютном, соразмерном, гармоничном позитивном пространстве исчезает.

Здание школы (жёлтое, справа) в переулке Антоненко.

Санкт-Петербург. Архитектор В.О. Мунц 1930-е гг.

Архитектор делает малофункциональную на первый взгляд арку со вторым этажом, в котором нет ни перехода, ни балкона. Можно было поставить ворота просто между двух зданий, можно было сэкономить на материале, казалось бы – зачем эти окна в никуда и из ниоткуда? Это делается ради создания общего фасада улицы, её пространства, и одновременно для ограничения пространства двора школы. Оно тоже становится более самостоятельным и закрытым. Образуется более чёткая граница между совсем разными по смыслу пространствами.

Подобные идеи были достаточно распространены среди модернистов первой половины XX века. Их оправдывает то, что в конце XIX века человечество столкнулось с большой скученностью, и результатом этого стала антисанитария и перегруженность застройки. Казалось, что такое проветриваемое и открытое городское пространство станет решением. Но нет – у любой архитектуры есть своя оптимальная плотность, которую не стоит превышать. И разрушение пространства города – это не решение. Тем не менее такие проекты сильно повлияли на массовую застройку городов в XX веке.

Группа жилых домов в Пушкине, Ленинградская область.

Архитектор Наталья Захарьина 1978–1980 гг.

Типовые дома, типовая застройка, но дома не распадаются на отдельные объекты, а образуют дворы, в которых можно просто быть – отдыхать, играть, гулять. Пространство улицы между группами домов