— Ну, нам и такое сойдет, это вы — элита, подобным «фи» не занимаетесь, здоровье свое бережете.

— Это опасно.

— Кто спорит? Ну и что? Главное меру знать. Если азартен, оно конечно, лучше не лезть, а то сдвинешься через пару часов и все — на оздоровительно-исправительные работы. С концами, значит, с Земли.

— Угу, — в курсе.

А ум другое занимает — Теофил. Его срочно надо возвращать домой. Или наоборот не отпускать, учитывая что, узнав слишком много, он, правда, может поднять стяг альбигойцев на невиданную высоту и перевернуть всю историю.

Нет, стереть память и спешно отправить обратно. Домой, граф, домой!

Стася к удивлению Тео вылетела прочь из комнаты, помчалась в душевую, передать ребятам из Оуроборо о своей догадке и требование вернуть графа, откуда рос и таким, как вырос. И закрывшись в душе, минут двадцать бубнила одно и тоже, стоя перед зеркалом и поглядывая на себя.

Ой, Стаська! Какого черта вообще вспоминала этого "идальго"?!

И старательно отталкивала Чижа.

Ну, что здесь кроме «дура» скажешь?

А вот ведь интересно: один из смутного времени, когда чаша весов колебалась и могла качнуться совсем в другую сторону, и второй из того же нестабильного времени хоть и восьмью веками позже… Восьмерка!

Воистину.

Зачем вытаскивать восьмерок из времен гражданской или Отечественной войны? Кой толк? Смута в стабильные времена, как пена на вскипевшем молоке. Кажется — о-о! На деле — закономерно и нормально, все правильно, путь один рассчитанный и нужный. Другое дело — точка перехода, как "точка кипения", когда уже брожение идет, и процессы на поверхности результат процессов в глубине.

И выльется ли молоко, превратится в сыворотку или творог остается ждать — процесс необратим. Другой вариант: помочь и процесс ускорить, направив его в нужном направлении, исключив нежелательный результат. Творог нужен — дай массе вскипеть, перебродить и слей ненужное; простоквашу — выключи огонь не доводя молоко до кипения.

— Зовите полковника, срочно!! — вытащил пуговку наушника капитан. Дежурный хлопнул по кнопке экстренного вызова и выжидательно уставился на Целиковского. Тот кивнул с подавленной физиономией:

— Нашли.

— Локлей?

Мужчина кивнул.

— А я говорил, — протянул статист- аналитик. — Точка нестабильности как раз на период с 1150 года по 1250 приходится. Вот кому, спрашивается, я данные отдавал?

— Сейчас у Шульгина спросишь.

В проекционную полковник пришел вместе с командиром «зеленых». Молча взял два наушника, один себе, другой другу, и прослушал запись.

— Весело, — протянул, откидывая прибор на стол.

— Я уже докладывал вам, товарищ полковник, — заметил аналитик.

— Я помню ваши приблизительные выкладки лейтенант, — бросил хмуро и уставился на Целиковского. — Поднимай Лавричева и пусть его ребята берут графа. Пора ему домой.

— Память стерилизовать?

— Глупый вопрос, капитан.

Понял, — кивнул тот.

— Тебе не кажется, что пора и мою девочку возвращать домой? — влез Казаков.

— Не могу, — признался Шульгин.

— Это как? — насторожился тот. — Шутишь?

— Да какие уж здесь шутки? У нее билет в один конец, не состыкуется с группой биороботов — останется в параллели.

— Так состыкуй!

— Связи нет. Повреждения.

— Тогда как ты собирался вытаскивать их? Посылать группу Федоровича? Какой смысл кидать их туда? Они же потеряются и в прямом и в переносном смысле!

— Никто не собирается пускать патруль в параллель. Но они должны быть наготове. Группа «Альфа» имеет план по экстренной эвакуации и как только начнет разгон, твои встанут на точку ожидания. У меня нет гарантии, что ребята не выпадут в наш мир прямо в объятья к Торквемаде или на пир саблезубых тигров. Твоя группа и нужна, чтобы вытащить «альфа». Но здесь!

— Действительно "весело", — с укором глянул на него Казаков.

— Не злись, у нас не было выхода.

— Я в курсе, но права рисковать ребятами я тебе не давал, они не пешки.

— Ты меня оскорбить хочешь? Не получится. В конце концов, давай сравнимся ответственностью? Тебе «зеленку» обеспечивать, а мне сохранность и Центра и мира, и всех кто по той «зеленке» ходит. Ставка тут не одна жизнь, и не только наш мир. Слышал ведь, что девочка накопала.

— А ты подозревал.

— Да, — не стал скрывать. — Подвижки начались еще до несанкционированного падения графа нам на головы.

— Но он-то чист, а вот твоя "Медея"!…

— Твоя! За какой-то надобностью она сюда свалилась…

— Вот и разбирался бы, зачем ее в группу бойцом ставить? Ты знаешь, что она творит? Да от нее фон — на две атомных войны хватит!

— Она должна занимать место Русановой, только так мы сохраним хоть какое-то равновесие и выявим, зачем она проявилась, как, почему и откуда.

— Ты же говорил, что она оттуда, где сейчас Русанова.

— Нет. Теперь это точно ясно. Пси-фон в той параллели почти нулевой, у твоей подопечной он зашкаливает.

— Значит из соседнего прибыла? — прищурился Казаков. — Если ты решил капитана и туда кинуть — я против.

— Да перестань ты, не до сантиментов. Сейчас отправим графа восвояси — посмотрим изменения структур времени и пространства в действии. Если суть лишь в нем, все должно нормализоваться и надобности в отправке новой группы в другую параллель не будет.

— А если все сошлось на двоих, не думал? Что-то замешано на Локлей, что-то на этой фурии.

Шульгин покосился на статиста — именно этот вердикт тот и выдал.

— Посмотрим.

— Пока ты смотришь, девчонка по краю ходит.

— Это ее работа, как наша стоять на страже равновесия миров и мира. Ты хочешь такую жизнь здесь? — кивнул на дисплей, на котором выдавались данные с линз Русановой.

Казаков помялся, прошелся по кабинету и спросил:

— Ребята беспокоятся, Федорович требует ответов. Что я ему скажу?

— Придумай.

— Мои люди не дураки, сами уже догадываются.

— Потерпи. Уверен, дело идет к концу. Твой боец — молодец, пищи к размышлению много дала. С этим уже можно кашу варить, какие — то выводы делать.

— Не проще было с этой потолковать?

— Толковали. Молчит, а приборы горят. Так что за сутки общения мы узнали минимум, и ясно было — узнаем столько же, хоть месяц потрать. А так она в обществе и все ее данные считываются, анализируются. Уже много интересного выявлено. Потерпи.