Россия является прекрасным примером того, насколько преобразующим может быть этот процесс.

Большая часть южной территории России представляет собой климатическую зону, известную как степь: жаркое лето, холодная зима, и все это очень деморализующе, плоско и скучно. Осадки непостоянны, но во влажный год рост сельского хозяйства может быть взрывным. Проблема в том, чтобы вывезти зерно. Те судоходные реки, которые есть в России, текут не через нее и не в полезные места, большинство из них заканчиваются в Арктике.

Лошади и повозки, перетаскивающие тысячи тонн зерна по великим российским просторам, слишком дороги, чтобы быть выгодными в любую эпоху. Та небольшая торговля, которая имела место, соответствовала обычному варианту: высокая стоимость по отношению к весу; имеем в виду дорогие ткани и драгоценные металлы. Если учесть открытость степи и экономический цикл бум/спад, который следовал за дождем, то не стоит удивляться, что конные монголы без проблем завоевали весь регион и удерживали его в течение трех столетий... ...одновременно зарабатывая на жизнь, облагая налогом северные ответвления Шелкового пути.

В любом случае, высокие внутренние транспортные расходы означали, что любые товары, которые послемонгольская императорская Россия хотела экспортировать, должны были быть получены недалеко от портов. В XVIII веке около 70 процентов российского экспорта зерна выращивалось не в более плодородных регионах империи, а в балтийских губерниях России - Эстляндии и Лифляндии* (Это современная Латвия) - в силу их близости к Рижскому порту. Внутренние российские сельскохозяйственные угодья, какими бы продуктивными они ни были, по сути, были отрезаны от российского рынка, не говоря уже о мировом.

Для изменения ситуации требовались две вещи:

Во-первых, в середине девятнадцатого века Екатерина Великая расширила территорию России до Черного моря, впервые предоставив России доступ к тепловодным портам. Мало того, что большая часть этой земли находилась в плодородных зонах нынешней Украины, Черное море также близко к черноземному региону России к северу от Кавказа (зона той самой пресловутой степи).

Во-вторых, в Крымской войне 1853-56 годов несколько индустриальных европейских стран не просто разгромили, а фактически основательно унизили в значительной степени неиндустриализированную российскую армию. Стремясь предотвратить повторение подобной катастрофы, Россия при Александре II предприняла первые реальные усилия по индустриализации. Учитывая, насколько физически огромна Россия и как трудно было перевозить товары даже в пределах более густонаселенных территорий империи, строительство железной дороги было первым в списке дел.

Внезапно российское зерно могло попасть на международные рынки. И это удалось! Программа строительства железных дорог в России всерьез началась в 1866 году. Всего за пятнадцать лет российская сеть увеличилась примерно в четыре раза и достигла почти 15 000 миль, добавив больше путей, чем вся Европа за предыдущие полвека. В тот же период экспорт зерна из России увеличился почти такими же темпами - до 4 200 метрических тонн. В данном случае корреляция - это причинно-следственная связь.

Промышленная революция началась и в водном транспорте. Просто это заняло немного больше времени по нескольким не столь очевидным техническим причинам.

Во-первых, паровой двигатель был изобретен задолго до того, как сталь стала доступна в больших количествах. Ранние пароходы все еще были сделаны из дерева. Паровые двигатели работали на угле. Уголь горит при температуре более 3 000 градусов. Не нужно быть доктором химических наук, чтобы понять, насколько это сложно.

Во-вторых, уголь горит, а потом его нет, в то время как ветер вечен (если вы правильно спланируете свое путешествие). Пароход, работающий на угле слишком далеко от дома, превращает корабль в дорогой плот. Большая часть логистических потребностей Британской империи в начале индустриальной эпохи вращалась вокруг создания и защиты таких дальних угольных станций, как Аден и Перим на Баб-эль-Мандебском море, Гонконг и Сингапур в Юго-Восточной Азии, остров Фаннинг и Фиджи в центральной части Тихого океана, Австралия и Новая Зеландия в юго-западной части Тихого океана, Диего Гарсия в Индийском океане, Галифакс в Канаде, Бермуды в центральной части Атлантического океана, Гибралтар и Мальта в Средиземном море. Британцы неплохо держались на волнах, но создание империи все же требует времени и усилий. Технологические требования формировали империю в той же степени, что и наоборот.

Тем не менее, поговорка о необходимости и матерях была верна (возможно, речь о поговорке "необходимость - мать изобретения", прим. пер.), и все чувствовали потребность в скорости.

Ранние пароходы могли перевозить около 1000 тонн со скоростью 5-8 миль в час, что было бы вполне приемлемой скоростью для ленивой велосипедной прогулки* (Как бы медленно это ни звучало, это все равно в среднем в пять раз превышает среднюю скорость парусных судов доиндустриальной эпохи). В 1840-х годах появились винтовые двигатели (вместо колёс с лопатками) и более высокие скорости. Стальные корпуса появились в 1860-х годах, что в значительной степени решило проблему "не лопни корабль", а также множество других проблем, ограничивающих скорость, таких, например, как загрязнение корпуса. К 1890-м годам эти и другие технологии имели за плечами несколько поколений отработок, создавая основу для более крупных и быстрых судов. К 1914 году некоторые полностью стальные торговые суда могли достигать впечатляющих и впечатляюще надежных 12-15 миль в час. Добавьте сюда Суэцкий и Панамский каналы (1869 и 1914 гг. соответственно), и товары могли достигать большего количества мест без необходимости полностью огибать континенты. Больше пользы, меньше затрат.

К 1940 году двигатели внутреннего сгорания, работающие на нефти, начали заменять паровые двигатели, работающие на угле, увеличивая дальность плавания, снижая требования к массе топлива и разрывая связь между торговыми кораблями и имперскими угольными станциями. Подобно тому, как паровая энергия, работающая на угле, просачивалась с железных дорог на морские пути, теперь паровые двигатели внутреннего сгорания, работающие на нефти, просачивались обратно. Каждый этап прогресса помогал сделать трансокеанские и внутренние перевозки более регулярными и предсказуемыми. Затраты резко упали, объём грузов увеличился, надежность повысилась, и товары стали перевозиться в таких масштабах, о которых раньше и мечтать не приходилось.

Впервые стала возможной настоящая международная торговля массовыми товарами. В период с 1825 по 1910 год цены на перевозку хлопка и пшеницы с учетом инфляции снизились на 94 процента. В период с 1880 по 1910 год стоимость транспортной составляющей при перевозке пшеницы из США в Европу снизилась с 18 до 8 процентов. Теперь, когда транспортные вопросы превратились из смирительной рубашки в трамплин, никто в Британии, у кого была возможность, не стал бы продолжать питаться местными продуктами. Между 1850 и 1880 годами доля британских зерновых в рационе среднестатистического британца упала с трех пятых до одной пятой.

Дело было не только в продуктах, но и в людях. Подобно тому, как доиндустриальная