Я была благодарна девушке, что не осуждала и не задавала лишних вопросов, понимая, что если я смогу, то расскажу. Когда я выплеснула на нее все скопившиеся внутри эмоции, она просто обняла меня и притянула к себе, дожидаясь, пока я выплачусь, и только потом сказала:

– Знаешь, куда пошли Вероника с Таней? Тебе за платьем в торговый центр! – наигранно недовольно запричитала она и уже весело добавила: – Вот увидишь, Таня купит платье своего размера и просто даст тебе поносить его на вечерок. Для нее твое свидание – это хороший повод купить не одно, а два платья!

Наша Таня была особым человеком. Ее папа был депутатом и имел всего одного ребенка, который вырос еще каким манипулятором. В свои двадцать четыре года она уже имела квартиру, машину и купленный красный диплом. Но тем не менее она всегда оставалась человеком зависимым от общества и общения. Именно поэтому она позволила нам, ее лучшим подругам, снимать у нее комнату за смешные деньги, которых хватало только на погашение коммунальных услуг. Нас все устраивало, а Таню подавно. Ее отец вообще не мог нарадоваться приземленной дочери, которая не только опускается до простых смертных, но еще и живет с ними. Некая благотворительность, которая считалась модным трендом в высшем обществе.

И вот даже этот инцидент с платьем никого не удивил. Все знали, что Таня всегда поможет, но и не упустит своего. За это я ее и любила.

Девушки вернулись домой уже после десяти часов вечера, когда мы с Фаиной переговорили на всевозможные темы и сделали генеральную уборку в доме.

– Ну, подруга, встречай платье, которое изменит твою жизнь! – Таня протянула мне длинный чехол под шуточную барабанную дробь Вероники.

– Ты же знаешь, что я не могу его принять, – многозначительно указав на бирку, я усмехнулась Фаине, которая лучше меня знала, куда идет этот разговор. – Вы с Вероникой его купили – вы его и будете носить.

– Но завтра наденешь его ты! – моментально согласилась подруга, и в тот момент все пошло своим чередом, напоминая мою прежнюю стабильную и беззаботную жизнь… До благотворительного вечера!

И вот ничего же не предвещало беду… Четыре красивые девушки нарядились в вечерние платье в пол: мое было красное, однотонное, с глубоким декольте, Танино – черное, а Вероникино – белое. Оба гипюровые, только Фаина отказалась наряжаться в бренды, хотя, скорее всего, ее отказ был связан с тем, что наши платья ей были очень малы, и надела милое бежевое, расклешенное от талии и скрывающее ее неидеальную фигуру. Таня сделала нам всем вечерний макияж, Вероника – сложно сплетенные прически. Только у меня были голливудские локоны, так как я терпеть не могу убранные вверх волосы.

В "Водоворот" мы выехали за полчаса до начала вечера, и это с учетом того, что по пустой дороге ехать час.

– Девушки должны опаздывать! – оправдывала свою нерасторопность Таня. – Главное, чтобы твой Павел вовремя пришел!

"Мой Павел", а точнее друг Фаины – Семен, вовремя не пришел. Еще в "вечер откровений" подруга помогла мне найти парня на вечер, чем облегчила задачу втрое. И вот невезение – его задержали на работе!

Подъезжая к витиеватому архитектурному строению, я сначала подумала, что это музей, но красная ковровая дорожка и швейцар в темно-бордовом костюме говорили, что мы приехали по адресу.

Протянув наши четыре билета для входа внутрь, Таня обольстительно улыбнулась и подала отдельно швейцару пятый:

– Сейчас должен подойти мужчина со светлыми волосами и очаровательными глазами. Он скажет, что идет к Полине. Это кодовая фраза! – пошутила она и как бы невзначай поправила глубокий вырез, обращая на него внимание зазевавшегося мужчины. – Впустите его, пожалуйста, чтобы девушкам не приходилось выходить на улицу.

Получив утвердительный ответ, мы направились внутрь, я видела, как Таня была горда собой, что решила проблему без денег. И все же эта бойкая девушка легко смогла бы выжить без обеспеченного отца, но с ним жизнь была в сто раз проще и радостнее.

Так как опоздали мы больше чем на час, все гости уже сидели на стульях с номерками в руках, а мужчина в самом центре зала проводил торги. Глядя в грустные глаза Фаины, я достоверно знала, о чем девушка думает – мы попали туда, где нас никогда не должно было оказаться.

Честно говоря, мне казалось, что после "РемНуара" меня сложно чем-то впечатлить, но полностью белый зал, инкрустированный позолотой и венецианскими стеклянными вставками рядом с мраморными тумбами, заставлял уронить челюсть на пол. Люди были одеты так дорого, что им оставалось только нацепить ценник на свои недовольные жизнью пафосные лица. Сложно представить, как чувствовала себя Фаина в самом обычном дешевом платье, где каждый поедал нас глазами, как мышек, брошенных в аквариум с пираньями.

Более того, кроме нас и пары дочек-организаторов аукциона, пришедших покрасоваться в новых платьях, не было ни одного студента Бауманки, что наталкивало на определенные мысли.

Таня быстро ретировалась поздороваться с отцом в первые ряды, а мы с Фаиной и Вероникой неловко толпились около фуршетного стола, не понимая, как вести себя в такой тяжелой атмосфере, где, кинь топор в воздух, он останется висеть.

– Я рад вам представить следующий лот нашей коллекции – картину "Изба и море" Геннадия Полужаева! Денежные средства от продажи пойдут в фонд помощи детям-сиротам! – воскликнул ведущий и указал на бело-голубое полотно с черной кляксой. Люди активно начали поднимать свои номерки, а я думать, что, наверное, их недовольство напускное и все они очень добрые внутри. Глубоко-глубоко внутри…

– Полина?! – теплая рука легла мне на талию, и прежде чем я успела испугаться, мне открылась лучезарная улыбка Артема. Сегодня на мужчине был черный костюм, что делало его более мужественным и очаровательным. Особенно остро это подействовало на Веронику, которая инстинктивно схватилась за мою руку, а потом сжала ее так сильно, что мне с трудом удалось не оглушить своими криками весь зал. – Какими судьбами? А… ты, наверное, с Ро…

– Сама! – резко перебила его я и уже более доброжелательно ответила: – Очень рада с тобой снова встретиться! Познакомься с моими подругами…

Но не успела я начать представлять сгорающую от нетерпения, судя по трясущимся рукам, Веронику, как услышала объявление:

– Продано! И картина "Изба и море" Геннадия Полужаева уходит за три миллиона долларов номеру восемьдесят семь! Поздравляю, молодой человек, Вы сделали доброе дело!

Услышав такую сумму, я забыла обо всем на свете и начала искать глазами человека, готового из собственного кармана отдать такие деньги на пожертвования детям-сирота. И нашла…

– Это человек глубокой души! – театрально воскликнула Вероника, стараясь привлечь внимание Артема, но непонимающе посмотрела на меня, когда я истерически расхохоталась.

– О, поверь, у этого человека нет ни души, ни сердца! – выпалила я, забывая, что нас слушает Артем.

С первого ряда, не торопясь, встал мужчина в сером костюме, вальяжно прошелся к ведущему и под громкие овации забрал свой сертификат с равнодушным взглядом. Его глаза блуждали по участникам аукциона, пока он внезапно не замер и не перевел взгляд… прямиком на меня. Это было так неожиданно и… пугающе, что я буквально вцепилась в руку Артема мертвой хваткой, словно этот жест мог как-то помочь мне спрятаться от пронзительного внимания к моей скромной персоне.