— Нет, уйдешь.

— Нет, не уйду.

— Ну давай, продолжай в том же духе! — Она скрестила руки на груди. — Печенья хочешь?

— Если ты испекла, то нет.

— Не очень хорошо так говорить женщине, которой хочешь добиться.

— Добиться кого? Тебя? Почему это ты так думаешь?

— А как насчет цветов?

— Просто пытаюсь помочь паре бедных ребят попасть в колледж.

— Ты без ума от меня, — сказала она.

На его губах появилась легкая улыбка.

— Это то, что ты мне хотела сказать?

— Да, то, что ты без ума от меня и хочешь провести всю свою жизнь со мной — гоняясь по спальне, чтобы пощекотать мне пятки.

— И ты пришла мне сказать это?

— Примерно.

— Примерно?

— Есть один момент. — Она глубоко вздохнула. — Вместо слова «ты» можешь поставить «я». Я без ума от тебя.

— О, Тори!

Она кинула взгляд на его красивый профиль, затем посмотрела на цветы, пытаясь понять, что это значит. О, Тори! Это могло абсолютно ничего не значить. Она кладет свое сердце к его ногам, а он предпочитает ничего не отвечать.

— А когда ты поняла это? — спросил он тихо, когда молчание стало невыносимым. — Что ты без ума от меня?

Она глубоко вздохнула. Была не была. Почему не рассказать ему? Почему бы не рассказать обо всем?

У нее появился второй шанс. Появился выбор: или сказать ему правду, или выживать с помощью «Грецкого ореха» и мыльных опер.

Это может закончиться именно так. Или не так.

Ей бы хотелось, чтобы она по крайней мере хорошо выглядела. Она встала и коснулась головки львиного зева, сосредоточенно рассматривая его.

Он молчал, не желая облегчить ей признание.

— Я понимала это всегда, — еле слышно сказала она, — с первого дня, когда встретила тебя.

Краем глаза она видела, что он не удивлен, как она ожидала. Он легонько кивнул.

— Ты знал, — сказала она мягко.

— Догадался. Прошлой ночью.

— Как?

— Просто вдруг пришло в голову. И я понял, что Марк всегда знал, почему я оставался вдалеке. Я любил тебя и не мог притворяться, что это не так. И я уехал. Марк знал, что я не смогу причинить тебе боль. И ему. Благослови Господь его душу, он считал это моим подарком ему.

— Это был твой подарок ему, — сказала она тихо. — И мне. Ты знаешь, рано или поздно я бы отвернулась от него и посмотрела на тебя, и весь мир увидел бы мои глаза. И когда он болел, я иногда ощущала ужасное одиночество, мне так хотелось, чтобы ты приехал. А потом я была рада, что ты не появлялся.

— Ты бы никогда не предала его, Тори?

— Ты же знаешь.

— Это не в твоем характере.

— Надеюсь, нет. Я рада, что ты не подверг меня такому испытанию.

— Почему ты вышла за Марка? — спросил он.

Она смотрела на цветы и на стол, который сделал Марк, вспоминала его тихую улыбку, и спокойную жизнь, и то, как она чувствовала себя с ним. Защищенной. Любимой.

— Потому что я любила его, — мягко сказала она.

Адам кивнул.

— Это не было ошибкой — выйти за него.

Слезы бежали по ее щекам.

— Я знаю.

— Да, было именно так. Ты не выбрала не того человека. Есть какой-то жизненный порядок, и ты следовала ему, когда выбрала Марка. Этот выбор был дарован тебе небом, если хочешь. Любовь, у которой были свои место и время.

Она кивнула. Слезы лились потоком из ее глаз. Адам подошел к ней и так же, как в то, первое утро, поднял ее на руки и гладил пальцами волосы, а ее слезы капали ему на грудь.

Он разговаривал с ней. О любви и о том, как это прекрасно. Единственная сила, которая может изменить мир к лучшему. О том, что он верит: настоящая любовь никогда не приносит боль, только исцеляет.

О том, какой сильной сделала ее любовь к Марку. Лучшей, чем она была прежде.

— А теперь наша очередь быть вместе, — сказал Адам. — Сделать мир лучше, просто любя друг друга.

Она посмотрела на него. Его лицо было мокрое от ее слез.

— Ты просишь меня выйти за тебя замуж?

— Да.

— О, Адам, как может быть одна женщина так награждена! Как могут двое мужчин так любить одну женщину?!

— Это должна быть совершенно особенная женщина.

— Но это не я. Я самая обычная.

— О, Тори!

— Я не понимаю, что означает «О, Тори!».

— Означает, что ты не видишь в себе то, что видит целый мир.

— Чего я не вижу?

— Любви. Которая сияет в твоих глазах и в твоем сердце и озаряет всех, с кем ты общаешься. Которую ты вкладываешь в эти цветочные композиции, которую ты вложила в свои дом и сад! Вокруг тебя то, что ты есть. Красота.

— Не говори так, когда мои волосы выглядят ужасно!

— Красота! — твердо повторил он.

— Я не хочу жить в Торонто, — сказала она.

— Смешная, я же тоже не хочу!

— А где ты хочешь жить?

— А ты?

— Знаешь, той ночью по дороге в Банф, когда ты говорил про то, чтобы объехать мир, ты имел в виду просто путешествия или твой мотоцикл? — (Он мягко засмеялся.) — Это то, что я хотела бы сделать.

— Ты?!

— Адам, я была в безопасности всю свою жизнь. Я подавила в себе ту часть, которая хотела взбираться на горы и учиться серфингу. Я хочу ездить на диких лошадях и учить испанский в Испании.

Он смотрел на нее и смеялся.

— Ты потрясен? — спросила она.

— Нет. Я всегда знал, что единственным твоим желанием было прыгнуть на мотоцикле с обрыва вместо меня.

— А почему бы нет?

— Просто тебя нужно было подтолкнуть.

— Ты собираешься меня подтолкнуть? — спросила она.

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что Марк это уже сделал.

Это была правда. Странно, но именно тихий и надежный Марк был тем, кто рассказал ей, что жизнь коротка. Чтобы прожить ее полноценно, нужно рисковать. И нет никаких гарантий, и нет безопасного пути.

Кроме того, надо следовать велению собственного сердца.

В дверь позвонили, но они словно не слышали. Позвонили снова.

— Это, наверное, Дэниел, — сказал Адам. — Может быть, хочет чаевых.

— Предложи ему получить сначала образование, — сказала она.