Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Привык он, что ли.
— Аристарх Левандовский, — отрекомендовался слепой и протянул Косте руку в знак приветствия.
Рука была обтянута кожаной перчаткой. Костя пожал ее вяло. Отчего-то в голову закралась мысль, что перчатка скрывает безобразные ожоги, похожие на следы от застарелых пыток. Мало ли что там было, в этом НИИ. Докурив, Левандовский водрузил очки обратно и уселся на место водителя. Да уж, поездочка обещает быть веселой, с тревогой подумал Костя. Поездки в машинах со слепыми водителями не бывают грустными по определению.
Костя уселся на заднее сиденье — светло-кремовый кожаный салон в этой странной машине был отдельным произведением искусства, — увидел молодую девушку в ярко-лиловой дутой курточке и сразу опознал в ней ту самую Нику Тауберг из газетной статьи. Да и сложно было не опознать. Девушка была одета, причесана и накрашена по моде девяностых — одна олимпийка ядрено-лилового цвета вызывала в Костиной душе чувство легкой и тошнотворной ностальгии по школьным временам. Ника внимательно посмотрела на Костю — глаза ее, темные, что твои вишни, большие и немного навыкате, были обрамлены паучьими лапками густо накрашенных ресниц. Надо сказать, она выглядела чересчур хорошо для девушки, на теле которой было найдено более двадцати ножевых ранений и следы сексуального насилия. Это сбивало с толку.
— Тебя Ясмина ввела в курс дела?
Костя кивнул. Ника погибла в далеком девяносто шестом, но для покойницы выглядела очень даже неплохо. Косте она нравилась больше, чем безукоризненная Ясмина, которой тоже давно не было в живых. Они ж все покойники! Видал, как покойники стреляют? Ясмина сидела рядом со слепым водителем, виден был только ее золотистый затылок.
— А куда мы едем-то? — решил уточнить Костя.
— Мы едем убивать моего бывшего, — ответила Ника и зловеще улыбнулась.
Зловеще и очень-очень сексуально. У нее была заметная щербинка между зубов, которая ее нисколечки не портила.
— Ах вот как теперь поступают с бывшими? — съехидничал Костя, которого начала бить мелкая дрожь. — Не знал, — никогда он прежде не участвовал в убийствах и не собирался участвовать. Впрочем, его, кажется, не спрашивали. — Да и вообще, — продолжил Костя, — я читал газету. Твой бывший сожитель, десятилетием ранее отправивший тебя на тот свет, сам погиб в две тысячи шестом. При невыясненных обстоятельствах.
— Ага, — ответила Ника. — Невыясненных. Обстоятельствах. Я и есть то самое обстоятельство. После смерти, знаешь ли, жажда мести становится нестерпимой. Я этого урода уже десять раз убивала, и мне все мало. Видеть его испуганную рожу в слюнях и соплях, слышать, как он просит пощады, — бесценно.
— Для всего остального существует «Мастеркард», — добавил Костя, но Ника его юмора не поняла.
9
Сморыгин жил в типовой пятиэтажке — двор с детской площадкой, мусорные контейнеры перед подъездами, круглые тарелки НТВ+ чуть ли не на каждом балконе. Слепой водитель не сразу припарковал машину: двор был забит девятками и дешевенькими иномарками — пришлось воткнуться на свободный пятачок рядом с электроподстанцией, аккурат перед надписью «Огнеопасно».
— Шоу начинается! — провозгласила Ника — настрой у нее был боевой, это чувствовалось — и пнула упругую дверцу.
Костя последовал ее примеру и выбрался наружу, в колючий и стылый октябрьский воздух. Поздние сумерки, горят фонари. Возле подстанции спит собака. Обыденность, концентрированная обыденность.
— Ясмина! — громко позвала Ника, и тут Костя понял, что этих девушек связывает нечто большее, чем гибель в юном возрасте. — Ты с нами?
Ясмина опустила стекло и высунула голову.
— Нет, малышка. Я уже сто раз это видела. Пусть новенький удивляется, ему полезно.
«Значит, они реально того», — подумал Костя, засовывая озябшие руки поглубже в карманы. Ах, что за безумие тут творится.
Слепой водитель Аристарх вылез внезапно, как гриб.
— А вот я, пожалуй, с вами схожу, — жизнерадостно объявил он. — Давненько я не видел ничего интересного.
Воскресенск-33, как и любой российский городок, состоял из типовых панелек, которые кучковались, собирались в кварталы и микрорайоны — множество, бесконечное множество кварталов и микрорайонов, целая мультивселенная одинаковых домов. Костя шел чуть позади Ники, что до Аристарха, так тот вообще держался сбоку припека. Миновали контейнеры с мусором, где оживленно шуршали местные вороны, устроившие распродажу, и зашли в подъезд, благо дверь была открыта. Запахло подвалом и плесенью, хотя подъезд оказался довольно чистым — ни тебе окурков, ни тебе надписей на стенах.
Сморыгин жил на четвертом этаже. Квартиру охраняла глухая железная дверь с хитроумным замком. Будто и не квартира тут была, а хранилище для денег. Ника прижала руку к груди, точно пытаясь унять сердцебиение.
— А чем ты его будешь?.. — загадочно спросил водитель.
Костя зажмурил глаза, проверяя, не снится ли ему вся эта обстановка — обильно накрашенная девчонка, трагически погибшая черт знает когда, слепой водитель с бельмами на глазах, зеленые подъездные стены; а если и снится, то почему такая обыденность? И почему его фантазии не хватило на иные декорации — Беверли-Хиллз там, или пляж Малибу, или, на худой конец, солнечный турецкий берег? Это и доказывало, что все происходящее не сон, а самая что ни на есть действительность. Убого скособоченная, точно в кривом зеркале, плохо срежиссированная, но действительность. Это пугало. Это до жути пугало, точно «шкилет, накрытый простыней».
— Охотничьим ножом, — произнесла Ника и достала из кармана орудие убийства.
— Боги, — только и смог произнести Костя.
До него только сейчас дошло, что они и вправду будут кого-то убивать. Ника сунула нож в карман и прислушалась к тому, что происходит за дверью.
— Он там с телкой, — смеясь, произнесла Ника. — Блин, они там реально трахаются, — задыхаясь от смеха, она закрыла рот рукой, очевидно, чтобы смешинки не разлетелись по подъезду. — Клево! — успокоившись, воскликнула Ника. — Такого еще ни разу не было. Ну что ж, мы еще и порнушку бесплатную увидим. Новенький, надеюсь, тебя это не смутит.
— Я Костя.
Ника сделала вещь, очевидно, возможную только для мертвой, — она легонечко приоткрыла тяжеленную дверь, будто и не было навороченного замка. Проникли в квартиру, спотыкаясь и падая: в коридоре повсюду валялись ботинки и тапочки. Единственным, кто ни разу не споткнулся и не чертыхнулся, был Левандовский, очевидно, у него была какая-то сверхспособность, возможно, способность к эхолокации.
Из спальни и в самом деле раздавались чьи-то стоны, и вряд ли это были стоны от приступа радикулита. Ника шествовала во главе этой маленькой карательной процессии, она-то и открыла дверь с ноги. На огромной двуспальной кровати бушевал секс. Сморыгин, весьма упитанный мужик с пивным животом, который определенно ему мешал, вовсю пользовал юную девушку, повернутую к нему выгнутой спиной. Ягодицы его