В соответствии с «восходящей» теорией власти, теоретически высшим органом власти в средневековой Венеции выступало общее народное собрание (Concio или Arengo). На этом общем собрании происходили выборы дожа и принимали новые законы, но ходом таких собраний, естественно, управляли влиятельные семьи. В описании выборов дожа, сделанном в то время, подчеркивается инициатива ведущих представителей знати, а также божественное вдохновение, которое считалось важнейшей частью процесса выборов. После известия о смерти дожа в 1071 году венецианцы на лодках и барках прибыли со всех островов лагуны. Они собрались между кафедральным собором епископа на острове Кастелло и монастырем Сан-Николо на Лидо. В церкви и монастыре молились за то, чтобы Бог даровал венецианцам способного дожа, одобренного всеми. Внезапно в толпе послышались крики: «Мы хотим и выбираем Доменико Сельво!» Толпа знатных горожан тут же выдвинула его вперед на барке, которая проследовала к собору Святого Марка во главе лодочной процессии; от весел вода вспенилась. Слышались одобрительные крики. Духовенство затянуло благодарственную молитву. Зазвонили колокола на Кампаниле. Скромно войдя в храм, вновь избранный дож взял с алтаря свой жезл, а затем отправился во дворец, чтобы принять присягу на верность от собравшихся горожан.

В толпе знатных горожан имелись люди, привыкшие выступать советниками дожей. С ростом населения и транспортных потоков появилась необходимость в том, чтобы у каждого дожа имелась группа приближенных, которая помогала бы ему править. До того как советники объединились в органы власти с четко очерченными полномочиями, сроками и условиями службы, они были просто опытными, мудрыми людьми, с которыми советовался дож. Иногда таких советников бывало немного; их число росло, если требовалось решить какой-либо важный вопрос. Позже, в середине XII века, эти люди стали представлять Венецианскую коммуну, то есть весь город-государство. Наряду с дожем они руководили всей общиной. Особенно ярко они представляли стремительно растущий район Ривоальто, ставший центром того, что мы сегодня называем Венецией, и считали Ривоальто главным из всех поселений Венецианской лагуны. Некоторые первые дожи считали свою власть эквивалентом монархии, то есть относились к ней как к личной или семейной собственности; начиная со второй половины XII века их обязали относиться к своему посту как к символу доверия общества и не слишком выделяться среди своих советников – то есть считать себя всего лишь одним из служащих города-государства, хотя и ее главой.

В процессе становления города-государства Венеция переживала те же процессы, что и другие города на севере Италии в тот же период, но Венеции удалось создать более сплоченную общность граждан. В Падуе, Милане и Флоренции города-государства возникали в результате борьбы за власть с епископами или феодальными князьями. Венецианская коммуна стала продолжением института дожей под новым названием, и ее структура постепенно менялась. Еще долго после того, как возникло понятие «коммуна», которым пользовались официально, дож продолжал выступать от лица государства, отправлять правосудие и заключать договоры. Сознание групповой верности и государственного суверенитета, которые ранее сосредотачивались на доже и на святом Марке, укрепляли верность граждан своему городу-государству.

Важным этапом, призванным продемонстрировать эту общую верность, стал 1172 год, когда в Венецию из Византии вернулся флот под водительством дожа Витале II Микеле. Вместо ожидаемой богатой добычи корабли привезли в город бубонную чуму.

К тому времени дожами почти целое столетие были представители семьи Микеле – в течение 62 из последних 76 лет, если включить в число Микеле одного зятя. Витале II Микеле поссорился со своими советниками из-за того, что стремился продвигать на высшие посты своих сыновей и племянников. После катастрофического исхода его морской экспедиции население было настроено против него; кроме того, он не прислушался к своим советникам, когда имел дело с византийским императором. Народное собрание было настроено так враждебно, что дож в поисках укрытия бежал в церковь Святого Захарии. Его убили на пороге храма.

События 1172 года стали решающими из-за действий советников дожа, которые затем взяли власть в свои руки, и в целом из-за отношений в группе патрициев, которые и властвовали в Венеции на протяжении следующих двух поколений: Себастьяно Дзиани и его сын Пьетро, Энрико Дандоло и его сын Раньери. Они следовали тому принципу, что дож не должен действовать вопреки советам своих советников. Витале II Микеле по традиции относился к своему посту как к своего рода личной монархии, пусть и выборной. Его преемники относились к посту дожа как к республиканской государственной должности; они работали сообща, даже когда кому-то из них приходилось отойти в сторону и позволить избрать на высшую должность соперника. В процессе трансформации роли дожа исходные изменения 1172 года оказались не столь решительными, сколь успехи первых лиц Венеции в следующем столетии и их самоограничение.

Если и можно упомянуть реформу, сыгравшую решающую роль в преобразовании власти, то следует отметить создание в 1172 году официального отборочного комитета, который предлагал кандидатуру нового дожа. Группа мудрецов (sapientes) действовала в роли советников дожа еще с 1143 года; судя по всему, советники устраивали так, что, когда граждан призывали выбирать дожа, первые лица уже знали кандидатов. После 1172 года остался лишь один официальный отборочный комитет, который и выдвигал единственную кандидатуру. С помощью этого комитета руководители города-государства, вставшие у власти после ниспровержения Микеле, вначале убеждались в том, что человек, которого предлагают в дожи, будет действовать с ними сообща, то есть подчиняться решениям своих советников.

Первыми двумя, выдвинутыми этим официальным комитетом, стали представители богатейших, а может быть, и самых богатых венецианских семей – Себастьяно Дзиани и Орио Мастропьеро. За несколько лет до выборов, когда Венецианская коммуна занимала деньги у двенадцати виднейших горожан под залог прибыли от рынка Риальто, Себастьяно Дзиани и Орио Мастропьеро внесли по 1/6 части нужной суммы каждый. Большинство членов этого консорциума кредиторов принадлежали к «старым семьям», происходившим от трибунов, но Дзиани и Мастропьеро были относительно новыми фамилиями. Сказочное состояние Дзиани было собрано Себастьяно за годы торговли на Востоке и с помощью вкладов в коллеганцы, вроде тех, что делал Романо Майрано. Далее его благосостояние увеличивалось с помощью займов под залог недвижимости. Позже подобные операции станут считаться ростовщическими. Себастьяно Дзиани можно считать основателем славной площади Сан-Марко, ибо он завещал городу ряд строений, которые приобретал по одному; затем эти строения снесли, чтобы расчистить вид перед собором. В 1172 году ему было уже за семьдесят; он служил во многих важных посольствах, а его сын Пьетро усердно пополнял семейное состояние.

Укрепляя новый режим, Себастьяно Дзиани проявил себя таким же успешным политиком, как до того дельцом. Он доказал престиж своего поста, казнив убийцу своего предшественника, которого летописцы назвали «безумцем», умолчав о смене власти, вызванной его поступком. И хотя Дзиани был первым дожем, официально выдвинутым отборочным комитетом, он первый привлек простолюдинов к участию в церемонии инаугурации; рабочие Арсенала пронесли его по площади на плечах, а он разбрасывал в толпу монеты. Себастьяно Дзиани укрепил международный престиж венецианского дожа и города-государства в целом. Он так повел международные дела, что пользовался доверием и папы, и императора Священной Римской империи одновременно, несмотря на то что те долгие годы враждовали друг с другом. Он договорился, что папа и император приедут в Венецию, где заключат перемирие. Знаменитая встреча императора Фридриха Барбароссы и папы Александра III в 1177 году с венецианским дожем, суверенным независимым властителем, выступившим в роли миротворца, стала кульминацией карьеры Себастьяно Дзиани. Следующей весной он умер в монастыре, куда удалился за несколько дней до своей кончины.