Пока я парковал рядышком массивный тягач с вагончиком, дверь магазина распахнулась. На улицу вышел мужчина с окладистой, как у Санта-Клауса, бородой и в комбинезоне — в жизни не видывал такой новехонькой, ярко-синей накрахмаленной одежды. А следом за ним показался белобрысый мальчишка в точно таком же наряде.

— Ну и дела! Чего только в наших краях не увидишь! — хлопнув себя по колену, воскликнул мужчина. — Всамделишные жирафы! У меня в магазине! — Он метнулся в дом и, выскочив с маленькой, как картонная коробочка, фотокамерой, сделал снимок диковинных гостей. — На стенку повешу, прямо посередке! — пообещал он и, приобняв Старика за плечи, повел его в дом.

Мальчишка тем временем пошел подливать нам бензина.

А я сел на подножку тягача и постарался успокоиться. В окошко я видел, как Старик сложил покупки на прилавке и потянулся за бумажником, но продавец жестом его остановил. Потом Старик пожал бородачу руку, что-то быстро написал на почтовой открытке и протянул ему. Зажав под мышками мешки с луком, он вышел наружу с газировкой в одной руке и пивом в другой.

— Держи лимонад, — сказал он. — Ты у нас за рулем. А я, к счастью, нет! — Он положил мешки и, плюхнувшись на подножку рядом со мной, сдвинул на затылок федору и пригубил пива.

Я же пока пить не решался — боялся, что Старик заметит, как у меня дрожат руки. Попытался отвлечь его разговором.

— Вы открытку отправили?

Он кивнул.

— А кому?

— Начальнице.

— Вы же не рассказываете ей о плохом?

— Нет, если можно этого избежать. — Он допил пиво, взял один из мешков, взобрался по лестнице на стенку вагончика и разделил лакомство между жирафами в знак примирения и благодарности.

Рассыпая угощение, он разговаривал с ними на своем излюбленном наречии. Пока наши пассажиры радостно хрустели луком, он спустился и внимательно осмотрел рану Красавицы, сунувшись в боковую дверпу, а потом подошел ко мне и сел рядом.

— Как нога, ничего? — спросил я.

Старик не ответил. Вместо этого он сказал:

— Прекрасная работа, малец, но все-таки зря я на это пошел, только давай без обид. Нельзя было такое от тебя требовать. Я просто не ожидал, что нам встретится объезд, да еще такой, черт бы его побрал… И все же, поверни мы назад… — Он осекся и немного помолчал. — Но теперь-то я уж точно разыщу в Мемфисе опытного шофера на остаток пути.

Хоть меня и била дрожь, в ту секунду я готов был шумно ему возразить. Это ведь не из-за меня мы едва не упали в пропасть, а из-за Рыжика и ее «паккарда». До того, как она в нас влетела, я прекрасно справлялся! Но потом я подумал, что, когда ты оказываешься на волоске от падения в бездну, запоминается лишь страх и ничего больше, и Старик тут не исключение.

«Может, он еще передумает», — сказал я себе, глядя, как хозяин мула выходит из магазинчика.

Я глубоко вздохнул: «В конце-то концов, что может быть хуже падения с горы, которого мы чудом избежали?»

И тут, будто в ответ на сомнительные размышления юного дурачка, мужчина в обносках взвыл:

— А ну верни шляпу!

Кричал он Красавице. Ее длинная шея, почти полностью высунувшаяся в окно, двигалась непривычно дергано и нервно, а из горла доносились звуки, которые я и по сей день вспоминаю с леденящим душу ужасом. Красавица задыхалась.

Шляпа застряла у нее в горле.

Старик мигом вскочил, а владелец магазинчика выбежал на улицу.

— Финеас, будь ты проклят, она приняла твою шляпу за дерево!

Я тоже вскочил и бессильно уставился на шею, которая дергалась туда-сюда. Я не мог поверить своим глазам. Красавица боролась с удушьем, судорожно извивалась, не в силах всунуть голову обратно в вагончик и выпрямиться.

Схватив шланг с водой, протянутый к бензоколонке, Старик открыл его на полную мощь, быстро влез на стенку вагончика со стороны Красавицы и попытался направить струю ей в горло.

— Держи шланг! — крикнул он.

Я схватил его, а Старик сунул его конец бедолаге в рот. Вода текла из шланга бурливой рекой, наполнив огромный жирафий желудок, а потом мощной струей, точно гейзер, забила обратно, вымыв наружу шляпу. Красавица шумно чихнула и продолжила жевать свою жвачку.

Типчик в обносках схватил свой обслюнявленный головной убор и зашагал к мулу.

Старик слез на землю, владелец магазина выключил воду.

Я насквозь вымок и никак не мог восстановить дыхание. Все еще сжимая в руках шланг, я опустился на подножку.

— Фуф! — воскликнул бородач, обводя взглядом поле битвы. — А я уж испугался, что вода шляпу не вымоет, а только дальше загонит! Как так вообще?

Старик плюхнулся рядом со мной, глубоко вздохнул и снова поднялся на ноги. Я последовал его примеру, решив, что мы уже отправляемся. Но нет: он зашагал к магазину.

— Подготовь пока наших красавцев, — пробормотал он. — Мне надо еще пива.

А уже через несколько миль мы снова выехали на Ли-Хайвей. Целый час за окнами мелькали такие красоты — с одной стороны лес, а с другой изумрудно-зеленые долины, — что я даже посетовал на упавшее настроение, которое мешало как следует ими насладиться. Меня по-прежнему трясло, так что когда Старик велел свернуть на автостоянку с бревенчатыми гостевыми домиками, приткнувшуюся на опушке у магистрали, я был даже рад.

Судя по всему, других постояльцев сейчас не было, и после уже ставших привычными восторгов управляющего мы стали осматривать жирафов. Только на этот раз все было по-другому. Старик разглядывал рану на ноге Красавицы куда дольше, чем у магазина, и я наконец понял почему. Повязка на лодыжке была бурой и влажной. Тряска по серпантину растревожила рану, и та начала кровоточить.

— Принеси лук, — устало попросил Старик, а сам достал из кабины черный чемоданчик — подарок ветеринара.

Я встал у боковой лестницы и принялся кормить Красавицу через окошко. Сперва есть она не хотела. Потом взяла луковицу, но только одну. Но я все равно упрямо предлагал ей лакомство, пока Старик осторожно разматывал повязку и втирал в кровоточащую рану снадобье из склянки, а потом вновь накладывал повязку. На этот раз Красавица не стала ему мешать. Тут-то я и понял, чего не сказал мне Старик на подъезде к тому туннелю. В действительности рана была куда серьезнее, чем он раньше меня уверял.

Спрятав чемоданчик за сиденье, Старик сдвинул шляпу на затылок и рассеянно посмотрел на заходящее солнце.

— Доделаешь тут все, малец, ладно? — пробормотал он и, не проронив больше ни слова, зашагал к домику.

Я забрался по боковой лесенке и