неподалеку, но так, чтобы свет с улицы не попадал на него. Я смог рассмотреть лишь истлевшую одежду, которая лохмотьями висела на тощем теле с потемневшей кожей.

Глаза Отшельника сверкнули зелеными светом, и послышался шелестящий голос:

— Ты звал меня?

— Да. У меня есть для тебя отличное тело, — ответил я и приподнялся на кровати.

— Опиши его.

— Это мужчина средних лет. Высокий, подтянутый, занимает большую должность в моей академии. А также владеет призрачной магией.

— Хм, он здоров и богат? — уточнил Отшельник.

— Да, так и есть. Лучшего тела не сыскать, — кивнул я.

— Хорошо, но я хочу посмотреть на него. Отведи меня к нему.

Я задумался. Среди ночи идти в дом нового ректора, где к тому же обитают два его телохранителя, так себе идея. К тому же идти в обществе столь необычного существа, как Отшельник, — это значит привлечь много ненужного внимания. Студенты даже ночью не спят.

— Как мне это сделать? — задумчиво проговорил я. — Укутать тебя чем-нибудь?

— Назначь с ним встречу и позови меня. Я сам появлюсь там, где будешь находиться ты.

— Даже днем?

— Да.

Я откинулся обратно на подушки, а Отшельник пропал. Завтра был выходной день, поэтому придется отложить встречу Отшельника и ректора. Тем лучше, я все еще надеялся, что конфликт с Ростиславом Богдановичем разрешиться. Все же я так и не понимал его особое отношение ко мне.

На следующий день я подошел к воротам и провел рукой с печатью, створки раскрылись. Отлично! Теперь я мог спокойно проходить, а не дергать других.

Я намеревался съездить до особняка и повидаться с родными, а вечером выйти на ринг. Однако не успел дойти до троллейбусной остановки, как зазвонил телефон. Это был Ефим Прохорович.

— Алло, Костя!

— Да, слушаю.

— Ты не хочешь вступить в гильдию «Освободителей», которую основал наш бывший ректор Владимир Борисович?

— Хочу. Уже записался, но, говорят, что надо еще через собеседование пройти.

— Тебе не надо. Опытных охотников берем сразу. В понедельник Владимир Борисович уже начнет регистрировать членов гильдии, а во вторник приступаем к зачисткам. Только хочу предупредить сразу, что зачищать будем новые Разломы и каждый нужно будет подробно описывать.

— Погодите, вы вышли из «Викингов» и теперь только в «Освободителях»?

— Да, правая рука лидера, так сказать, — усмехнулся он и продолжил. — Мы тебя берем, поэтому будь готов к длительным командировкам и тяжелым зачисткам. В понедельник позвоню и скажу, куда едем.

— Понял. Буду ждать звонка.

— А-а, чуть не забыл. Кроме добычи, с которой не нужно будет платить налоги, Ведомство нам будет перечислять на счет по тысяче за каждую зачистку.

— Отлично! — обрадовался я. — А то в последнее время доход совсем упал.

— Да, Владимир Борисович постарался и выбил нам такую привилегию.

Мы попрощались, и я забежал в троллейбус, который уже отходил от остановки.

По пути в особняк купил пирожных и цветы. Мне хотелось извиниться перед Марией Ильиничной и попытаться еще раз пригласить ее на свидание.

На долгий стук дверь открыла кухарка Люба.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство! — склонила она голову и распахнула пошире дверь.

— Здравствуйте, Люба. А где все?

— У Дашеньки сегодня занятия в школе до часу. Мария Ильинична пошла ее встречать. Афанасий Петрович в своей комнате. Хандрит что-то второй день, — последнюю фразу она сказала вполголоса и покосилась на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Ясно. Поставьте, пожалуйста, в воду, — я протянул ей букет и пакет с пирожными, а сам поспешил на второй этаж.

Дед сидел в кресле-качалке у окна и, укрывшись пледом, дремал. Однако стоило мне сделать пару шагов, как он тут же встрепенулся и повернул ко мне голову.

— А-а-а, Костя.

— Здравствуй, дедушка. Как ты себя чувствуешь? — я опустился на стул рядом с ним.

— Хорошо, — кивнул он.

Голос у него был слабый.

— Нигде не болит?

— Нет. Я здоров как бык, — он улыбнулся. — Хорошо, что ты зашел. Я поговорить с тобой хотел.

— О чем?

— А, может, ты сюда переедешь? На учебу можно и отсюда ездить. Все-таки за Дашей нужен присмотр.

— Конечно, нужен. Поэтому ты за ней и присматриваешь, пока я учусь и деньги зарабатываю.

— Недолго мне осталось, — он поднял на меня ясные, голубые глаза. — Чувствую, что скоро помру.

— Сердце болит? — встревожился я. — Давай я тебя в лечебницу свожу или даже в госпиталь? Надо лечиться. Ты нам очень нужен.

— Костик, мне уже восемьдесят. Мне ни один врач не поможет. Пришла моя пора, — он отвернулся, но до этого я видел, как опустились уголки его губ.

— Дед, не выдумывай. Тебе еще жить и жить. Пока Дашу замуж не выдадим, даже