тростника; буйволы, тянущие за собой громадные повозки, нагруженные тюками сена до самого верха и даже еще выше, а иногда ветками, индийскими громкими звуками, твоей неузнанной любовью; ярко разукрашенные от колес до крыши грузовики с надписями на английском – все это и еще тысячи мелочей я пропустила через свои глаза, привыкшие красть у реальности ее обыденную, но при этом бесценную красоту, и теперь чувствую приятную визуальную сытость настолько, чтобы сказать – мой внутренний художник полностью удовлетворен».

Закончив писать, Иша положила тетрадь на тумбочку, стоящую справа от изголовья кровати, вползла под большое ватное одеяло и, посмотрев на изображение прекрасного голубого юноши на стене напротив, закрыла глаза. Перед внутренним взором возникли пушистые точки, слабо мерцающие во тьме, и сквозь них проявились огромные ворота, которые медленно раскрывались, и Иша, глядя в то, что находилось за ними, незаметно заснула.

Утром в дверь постучали, и, открыв ее, Иша увидела О., которая стояла за сеткой от обезьян, воткнув в нее пальцы правой руки.

– Доброе утро, входи, – пригласила Иша.

– Доброе, красотка. Хочу пригласить тебя в наше любимое кафе на завтрак. Называется «Спящий Будда», и, пока ты здесь ничего не знаешь, я отведу тебя туда.

Они спустились по полуоткрытой лестнице и пошли вниз по улице. Впереди виднелась зеленоватая Ганга. Узнав, что река – это богиня, Иша не могла больше называть ее мужским именем Ганг.

Они свернули у реки направо и пошли вдоль магазинчиков и небольших кафешек. На тротуарах к стенам задумчиво жались небольшие коровы. Одна из них, с плюшевыми коричневыми боками, меланхолично жевала газету. Мимо проходили так называемые «баба» – мужчины с длинными волосами и бородами, в свободных оранжевых одеждах. Занимаясь духовными практиками, многие из них бесплатно жили и питались в многочисленных ашрамах, а в свободное время собирали подаяние. Некоторые из них курили гашиш, поклоняясь Шиве.

– Видишь этих мужчин? – О. обворожительно улыбалась. – Многие из них уже сытно поели, но теперь просят деньги на ганжу. Это у них ритуал такой – покурить. Хорошая религия! Сидят себе на гхатах весь день, расслабляются.

– А что такое гхат? – Ише все было очень интересно.

– Это значит ступеньки к реке, к священной реке. Набережная, короче, сделанная специально для того, чтобы можно было спуститься к самой воде и выразить почтение матери Ганге.

– А можно сейчас зайдем?

– Ну ладно, давай сейчас, только недолго. Я обещала тебя ребятам представить. Особенно Дима интересовался.

Иша как будто пропустила последнее предложение мимо ушей. Ей не хотелось сейчас думать о каком-то Диме, когда она шла вдоль Ганги и вдыхала теплый, но свежий воздух. Йогиня свернула налево, и, пройдя между двух одноэтажных зданий, они вышли на небольшую площадку, с которой к реке спускались низкие ступеньки.

Пожилая индианка опустила кончики пальцев в воду, а затем три раза капнула себе на лоб. Иша сделала так же, а затем опустила обе ладони в прохладную воду и прикрыла глаза. Она чувствовала, как тело наполняется искрящейся энергией.

Перед внутренним взором ясно возникло видение: вода с неба, так много воды, невероятно много воды – она топит все. Иша вздрогнула и, открыв глаза, выдернула руки из воды – пальцы за это время успели окоченеть от холода.

Оглянувшись, она увидела, что О. умиротворенно сидит на мраморной плитке в позе лотоса. За ней на стене большими красными буквами было написано: HARE KRISHNA. Она снова перевела взгляд на О.: тонкий стан, длинная шея, правильный овал головы с коротким ежиком волос. К ней подбежал какой-то пес и стал ластиться. Открыв глаза, она потрепала его за холку. Увидев, что Иша смотрит на нее, О. встала и пошла мыть руки в Ганге:

– Эти собаки… Лучше мыть руки после них, знаешь ли, а священная река убивает всю грязь.

– И даже внутреннюю? – задумчиво спросила Иша. Глаза у нее загадочно блестели.

– Даже внутреннюю. Но об этом позже, пошли уже на завтрак. Наверное, все ушли, пока мы тут любуемся рекой на голодный желудок, – О. говорила мягко, но убедительно.

Они снова вышли на главную улочку, свернули направо и пошли мимо торговцев свежевыжатым лимонным соком, мимо музыкального магазинчика, откуда неслись небесные голоса с бесконечным «Хари Ом», мимо тележек с овощами и фруктами, мимо громадного дерева баньян с бугристой корой, выпирающей диковинными очертаниями.

Они прошли еще немного по бетонной дороге, пока, наконец, не вышли к двухэтажному зданию с железной лестницей, которая вела сразу на второй этаж. Они поднялись и зашли в небольшой зальчик, где на полу, на разноцветных коврах, усеянных мягкими подушками, сидело трое молодых людей.

О. стала знакомить их:

– Это Иша – художница, а это семейная пара из Киева: Аня и Женя, – потом, в разговоре, Иша услышала характерный говор, – просто Дима из Владивостока. Дим, напомни, ты чем занимаешься? Рисуешь вроде тоже?

– Могу рисовать, если надо, – серьезно ответил Дима, – а с Ишей мы уже встречались в Дхармасале, – он смотрел на нее с тех пор, как она вошла, но сейчас отвел взгляд куда-то вдаль, на зеленые склоны.

Иша стала рассматривать Диму. В первый раз она почти не обратила на него внимание. Но сейчас даже сидя он казался высоким. В его короткие темные волосы закралось немного серебра. Он был красив, с крупными чертами лица, с губами, сложенными по-восточному. Иша невольно сравнила его с Ясоном и пришла к выводу, что внешне Дима – его полная противоположность. Он снова взглянул на Ишу, их глаза встретились, и она отметила, что в его карих глазах жило какое-то особенное тепло. Он напомнил ей благородного оленя, стоящего в лесу и гордо окидывающего взглядом лесных обитателей.

Иша, присоединившись к общей болтовне, стала заказывать вегетарианские блюда. В Ришикеше мясо было под запретом. Ей принесли большую тарелку риса с овощами, и она с удовольствием ела, запивая свежевыжатым соком из лайма, смеясь над шутливым разговором, смысл которого, однако, вновь и вновь ускользал от ее рассеянного ума.

У нее было странное ощущение, что Дима ждет, когда они смогут остаться наедине. Чтобы отогнать эти мысли, Иша стала разглядывать семейную пару, сидящую напротив.

Аня была милой девушкой с открытым лицом. Аккуратное каре, светло-русые волосы, а Женя был очень похож на нее, только стрижка короткая и небольшая бородка. Ише даже показалось, что они не муж и жена, а брат с сестрой. Ребята оба работали дизайнерами, и разговор зашел о фотостоках. Иша регулярно закидывала туда свои работы, и Аня, особенно заинтересовавшись, обещала зайти посмотреть портфолио:

– Нам всегда нужны хорошие картинки.

О.