выехали! Успеть бы вернуться домой до темноты. Мне совершенно не улыбалось ночевать в лесу. Флегматичный Эдмунд, который сидел на козлах, на мой вопрос ответил, что «приедем, куда денемся». Не то, чтобы это было именно то, что я хотела услышать, но всё же лучше, чем просто привычное равнодушное пожатие плеч. Между тем, какая-то внутренняя тревога не давала мне расслабиться и просто радоваться жизни, как сидящая рядом Оливия. Она по-прежнему находилась в эйфории от поездки и трещала без умолку. Мол, она-то в свои годы уже успела не только выехать из родного Домерсета, но ещё побывать в стольких интересных местах, что она бы непременно написала об этом своему папаше, если бы тот умел читать!

Впрочем, последнее обстоятельство смогло расстроить мою горничную только ненадолго, поэтому уже через пару мгновений отличное расположение духа вернулось к девушке, и она сказала, что тогда расскажет о нашей поездке и всём тот интересном, что с нами произошло, деду Гарину. Пусть хотя бы он ей завидует.

Я молча кивала, слушая этот треск. Что же меня могло так встревожить? Неужели это мысли о настоящей Елене не дают мне покоя? Если честно, то я не думала всерьёз, что она может вернуться, но что-то же не давало мне покоя?

Я выглянула в окно кареты: на дороге никого не было, разве что позади тихо плелась телега, в которой сидел Хьюго и тётушка Алисия в обнимку с пустыми корзинами. А позади телеги ехал на своей лошади Ричард. Я выдохнула и несмело заулыбалась. Что за глупости иной раз приходят в мою голову! Выглянула в окно, увидела всю ту же пасмурную погоду, которая уже была для меня привычна, и устало откинулась на подушки. Пожалуй, есть небольшой шанс отдохнуть. Ведь мы выехали из дома ещё засветло и порядком устали.

Я закрыла глаза и приготовилась расслабиться, но… лошадь словно чего-то испугалась и понесла. Ругающийся Эдмунд стоял на козлах и кричал. Я испуганно прижалась к стеклу и посмотрела назад. Мы быстро удалялись от телеги и от Ричарда, который пытался нас догнать, что-то крича. Мне показалось или он достал меч? И что кричит Эдмунд? Раздался свист, карета резко остановилась и опасно накренилась, немного сползая с дороги.

Оливия выла на одной ноте, ударившись при падении с дивана обо что-то на полу. Я тоже хотела подняться с пола, мало что соображая. Тот же свист, который предшествовал остановке кареты, раздался снова, затем крики, какие-то ругательства.

Как говорится, комментарии излишни. Мне стала понятна причина остановки ещё до того, как щербатый неопрятный мужик рывком распахнул дверцу кареты и приготовился выставить нож. Но я была уже к этому готова, поэтому, по-прежнему лёжа на полу, ударила ногами куда-то в живот, наверное. Мужик явно этого не ожидал, потому что кубарем покатился вниз, с дороги, стукнулся о какое-то дерево и там затих.

Впрочем, всё это я поняла и осознала гораздо позже, а сейчас я торопливо выползала из кареты, присев за колесо и оглядываясь по сторонам. Оливия больше не визжала, просто тоненько скулила, опасаясь покинуть обманчиво безопасное нутро кареты. Но мне, если честно, сейчас было не до неё. Я заметила, что нас догнал Ричард, и сейчас активно прижимал к земле какого-то тучного мужика, который грязно ругался во время этого процесса. Ещё двое находились тут же, смотанные по ногам кнутом.

Я, всё ещё трясясь, осторожно разогнулась и, испуганно цепляясь за ту же карету, в полуобморочном состоянии подползла к Эдмунду, который стоял рядом со своими оппонентами.

— Что с вами? — я заметила кровь на рукаве и собралась скончаться от ужаса.

Кучер удивлённо перевёл взгляд на свою руку, осторожно пошевелил ею и сказал, что, если сразу не заметил, значит — жить будет. Причём, как обычно, размеренным и спокойным тоном. Я кивнула, не в силах смотреть на кровь. Ричард закончил со своим разбойником, и теперь волок его за шиворот, укладывая рядком к тем, что уже лежали на дороге. Первый испуг прошёл, и я пригладила дрожащей рукой волосы. Так, давайте думать, хватит уже дрожать…

Итого, их было четверо? Немного, однако… Скорее всего, работа моей мысли отразилась на моём лице, поскольку Ричард подошёл к своему пленнику и ударил его. Быть может, это было неожиданностью не только для меня, но и для разбойника, потому как он запрокинул голову и закрыл глаза. Но Ричард не расстроился, а молча подошёл к другому, лежащему на дороге. Хлипкий на вид мужик завизжал, но Ричард не стал ничего спрашивать. Удар, голова запрокинулась.

Третий не стал дожидаться Ричарда, и торопливо, проглатывая окончания слов, заголосил:

— Нету больше никого, клянусь, нету… стражник на воротах навёл на вас, мол, дамочка модная приехала, ну, и мы вот!

Из его сбивчивого рассказа стало понятно, что тот самый стражник, который выспрашивал у меня о цели визита, был связан с преступниками. Ричард слушал говорившего преступника, и на его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул. А я только-только уняла дрожь в руках, но ноги по-прежнему были готовы подкоситься. Подъехавший на телеге Хьюго торопливо подошёл к раненому в руку Эдмунду, быстро и сноровисто осмотрел повреждение. После чего вынес вердикт:

— Царапина!

Однако, несмотря на это, полил рану какой-то гадостью, которую застенчиво достал и-за пазухи. До моего носа донёсся аромат сивухи. Что же, обеззараживание, всё верно… хотя, после того, как полили на руку, Эдмунд ещё основательно приложился к этому же сосуду. Опять таки, верно. Обеззараживание должно быть со всех сторон.

Пока Хьюго возился с пострадавшим, Ричард спустился с дороги и приволок того, кто был нокаутирован мною. Он был без сознания или же притворятся таковым. Я попросила привести его в чувство. Быть может, он может сказать что-то большее, нежели тот, щуплый. Водой ему в лицо побрызгать, что ли? Пока я размышляла, Ричард поступил по отработанной схеме — пинок под рёбра, вопрос, и мужик отправляется в связанном виде к своим товарищам на телеге.

Одно лишь меня радует — все они утверждали, что больше никого из их банды в городе не осталось. Теперь встал вопрос о транспортировке преступников. По всему выходило, что разбойников без присмотра оставлять никак нельзя, пусть даже и в связанном виде. Правда, есть у меня одна мысль…

— Тётушка Алисия, вы, верно, очень испугались? Идите в карету, а я посторожу их в телеге. А то, не дай Великий…

— Да ты что, моя птичка! Я сама, сама охороню вас, посторожу лиходеев!

— А ты, Оливия? — я повернулась к