толком объяснить. Она запомнила короткое послание наизусть и все же чувствовала необходимость держать доказательство его существования под рукой… и, может, чтобы оно не попалось на глаза кому-то еще.

– Дело в том, – Мерритт говорил, осторожно подбирая слова, нерешительно, – ты уж не обижайся…

Спина Хюльды распрямилась.

– Что?

– Просто… с чего бы Алистеру Бэйли так сильно хотеть стать директором БИХОКа?

Хюльда пару секунд тупо смотрела на него. Он что, в самом деле не понимает?

– БИХОК – это ценное и значимое учреждение. Он контролирует все зачарованные здания Северной Америки…

– Но, – продолжал Мерритт, – их ведь не так и много, верно? Потому Мира и наняла Сайласа, чтобы тот зачаровал новые, так?

Хюльда помедлила.

– Я… ну, да. Но это все равно престижная должность, и мы часто беремся за работу в Европе. ЛИХОК не может уследить за всем.

– Конечно. Просто… юристы неплохо зарабатывают. Думаю, работая на ЛИХОК, он явно не бедствует. А разве ЛИХОК финансово не более процветающ, чем БИХОК?

Ей не хотелось этого признавать, но она кивнула.

– К тому же Бэйли – англичанин, – заметил он. – Зачем ему все бросать и переезжать в Штаты лишь для того, чтобы управлять более маленькой компанией?

Хюльда повертела телеграмму в руке.

– Может, дело не в деньгах.

В ее памяти прозвучал голос мистера Уокера. «Вы, часом, не знаете, куда переводились эти средства?»

Она прикусила губу. Ухватила телеграмму пальцами и вытащила из кармана.

– Интересно, – сказала она, развернув ее, – а не идет ли здесь речь не о Хогвуде, а об утерянных средствах?

– Теория не хуже любой другой, – отметил Мерритт. – Думаешь, ее Бэйли послал?

– Уверена, я могла бы для кого угодно придумать причину ее послать. Если она о пропавших деньгах БИХОКа, тогда она может быть от ЛИХОКа. Возможно, кто-то нанял частного детектива с очень жесткими методами работы. – Хюльда подумала. – А может, она от кого-то из самого БИХОКа.

– ЛИХОК просматривает все документы, верно? – спросил Мерритт.

Она кивнула.

– И я тоже. Не понимаю, почему никто из нас до сих пор не нашел зацепок. Но финансовые отчеты, кажется, не врут. Деньги пропали. – Она провела большим пальцем по отпечатанным на телеграмме словам. – Я должна найти Миру. Я должна спросить у нее. Но я понятия не имею, где еще искать, – она, пожалуй, могла и сама съездить по адресам из тех писем, если не получит ответа.

Вот только… она знала Миру. И если Мира не хочет, чтобы ее нашли, этого никогда не случится.

* * *

Мерритт с отточенной легкостью перезарядил свой нарезной мушкет, прежде чем вскинуть его к плечу и выстрелить в обвисшую ветвь бедной березы, которую выбрал своей мишенью. Дерево все равно умирало. Если бы по нему этого не было видно, он бы все понял по его молчанию – это единственное дерево на острове, которое не говорило с ним. Оно стояло далеко от дома, так что шальные пули никого не ранят. Не то чтобы у него такие были. В конце концов, это ведь годами было его способом, как это называл Флетчер, справляться.

Плечи начинали болеть. Он все равно перезарядил. Почти кончились патроны. Черт. И Бет не было под рукой, чтобы заказать ему еще. Это просто шокировало, насколько легко он привык к прислуге. Он раньше не брезгуя все делал сам. Конечно, он тогда жил в городе, а не на острове у черта на куличках, и все же. Хорошо бы ЛИХОК поскорее со всем разобрался, чтобы он мог подать официальную жалобу на то, что они похитили его горничную.

Кажется, под кроватью еще оставались патроны для его «дерринджера»[6].

Еще две пули снесли отмирающую ветвь с восточной стороны дерева.

Даже не могу сказать им, кто я такой. Мерритт просмотрел список контактов Сатклиффа после урока с Оуэйном тем утром – хотя ему действительно стоило бы заняться статьями, что оставил Гиффорд, – и пусть даже со встречи с его настоящим отцом прошло уже четыре дня, список все еще причинял ему боль. Какого черта он должен им сказать? Нельсон Сатклифф сказал, что мне стоит связаться с вами по поводу магии. Беспричинно. Просто у меня вдруг оказались точно такие же чары, как и у вас. А еще его нос. Только его жене не говорите.

Он опустил винтовку. Его пальцы замерзали. Из носа начинало течь. Но солнце было ярким, и его дыхание не клубилось облаком в зимнем воздухе. Услышав шаги, приближающиеся к нему, он обернулся и увидел своего повара, пробирающегося через сонные камыши.

«Спааааааать», – шептали они. Вот откуда Мерритт знал, что они сонные. Он завидовал их отдыху.

Батист нес под мышкой коробку патронов.

– Да благословит вас бог! – Мерритт взял ее и перезарядил оружие.

Темные глаза Батиста осмотрели побитое дерево.

– Дорогое хобби. Лучше бы подстрелили оленя.

Мерритт вскинул винтовку на плечо.

– А разве нам еще не надоела оленина?

Куски дерева полетели в разные стороны, когда пуля ударила в ствол.

– Оленина не надоедает, – Батист скрестил руки на груди. Мерритт заметил, что он не надел пальто. – Оленина многогранна, – последнее слово он произнес на французский манер.

Мерритт снова выстрелил. Достал еще патронов.

– Может, вы тоже хотите пострелять?

Одиночный сухой смешок сорвался с губ француза.

– Нет. Я больше не пользуюсь оружием.

– Больше? – Он передернул затвор и прицелился.

– Поэтому покинул Францию. Никто бы не нанял преступника.

Мерритт впервые промахнулся и развернулся к Батисту.

– Прошу прощения?

Тот пожал плечами.

– Вы не спрашивали.

Мерритт переваривал это, когда вдруг услышал издалека жалобу: «Вечно ты все делаешь без меня!» – а потом различил где-то там кончик темного хвоста Оуэйна.

– Вы сидели?

Батист кивнул.

– Как долго?

– Всего два года.

– Всего два года, – повторил Мерритт и рассмеялся. – Ну, тогда это просто нечто, да? – Он разрядил винтовку в березу, вздохнул и решил поберечь оставшиеся патроны. – Хюльде пока об этом рассказывать не будем.

Оуэйн, запыхавшись, добежал до них.

«Я хочу попробовать!»

– Сперва тебе придется отрастить большие пальцы.

Тихий скулеж раздался из горла собаки. Земля перед ним начала дрожать и перестраиваться, принимая форму пистолета… а потом опять осыпалась по краям, и Оуэйн замотал головой, снова скуля.

– Прибереги это до стоящего случая, малыш. – Мерритт уткнул дуло ружья в землю. Оуэйн все еще не адаптировался к побочным эффектам магии, и он их просто терпеть не мог. Мерритту не требовалось общение, чтобы это понять.

«Не езди в город».

Мерритт выгнул бровь.

– И почему же нет?

Оуэйн принялся хватать лапами камыши. «Потому что мне становится скучно».

– Батист